Топорик сбежал вниз. В зале почти ничего не изменилось, разве что посетителей стало немного больше, а на том месте, где сидел Косой Фин, притулился грязный нищий, торопливо пожиравший копченых угрей из глубокой глиняной миски. Целая гора угрей! Топорик удивился – обычно нищих в трактир Жирного Карла не пускали. Аристократы Обжорного тупика – грабители, взломщики и убийцы – возражали. Вонь от них, нищих, насекомые различные… Но вот – сидит и чавкает, запивая снедь не чем-нибудь, а красным вином, какое Карл и Топорику-то далеко не каждый день наливает. Наверное, заслужил вонючий оказанную честь…
Гюйсте Волк увидел Топорика со своего стола, шутливо погрозил мальчику пальцем: дескать, спать бы тебе и спать, а ты, дьяволово семя… Топорик присел недалеко от стойки, и Жирный Карл принес ему большую миску, где в густом наваре плавали лохматые куски баранины, и поставил перед ним кружку с пивом.
Мальчик принялся за еду, время от времени поглядывая то на Гюйсте, то на нищего за соседним столом. Уж очень потешно попрошайка, проглотив очередной кусок, приосанивался и окидывал взглядом прокопченные внутренности трактира – будто привык каждый день сюда захаживать.
Хлопала дверь. Зал наполнялся, но медленно. Висельники, уставшие после ночной работы, некоторые – с тяжелыми мешками за плечами – подходили к стойке, опрокидывали кружку-другую и шли наверх. Редкие оставались перекусить плотнее. Наверху их ждал Спелле Крысолов, казначей Волка. Дележка ночного хабара в зале трактира, да и вообще самовольная дележка не допускалась никогда. Еще не хватало разборок и драк! Впрочем, кто бы осмелился устраивать свару в присутствии самого Гюйсте? А на тот случай, если Волка не было, у Жирного Карла имелась внушительная такая осиновая дубинка, окованная железными обручами.
Попрошайка доел и допил, посидел минутку, постукивая костяшками грязных пальцев по столешнице, словно ожидая, не полагается ли ему еще чего, потом скучно сгорбился, тяжело вздохнул и удалился. Топорик глянул ему вслед и перевел взгляд на Волка.
Гюйсте сидел за своим столом уже не один. Когда Топорик узнал собеседника Волка, кусок баранины застрял у мальчика в горле.
Тот самый колдун из подземелья дома-башни отца Лансама.
Колдун о чем-то говорил с Волком. Говорил, правда, один только Гюйсте, а колдун слушал. Кивал. Мальчику казалось, что с каждым кивком холодно шелестят его стальные волосы-иглы.
Топорик отвернулся и незаметно перекрестился.
