Да, многое говорило в пользу Ранульфа, однако столько же, если не больше, — против. Больше всего Рейну беспокоила его невероятная величина, которая сама по себе уже представляла опасность. А кроме того, его взрывной характер, последствий вспышек которого она уже вдоволь насмотрелась. Плюс ко всему его повадки дикого животного и то, что он терпеть не мог благородных дам и никогда им не доверял, как сам и сказал ей, — все это вселяло в Рейну мало оптимизма. К тому же Ранульф был абсолютно непредсказуем… А вдруг он не справится с управлением такого огромного имения, как Клайдон?!
Не удастся избежать проблем и с Теодориком, если, конечно, Ранульф не согласится простить его за тот дурацкий случай. К тому же предстояло еще посмотреть, как он будет заботиться о ее людях.
Еще Рейна боялась, по крайней мере ей так казалось, что он абсолютно безразличен к ее чувствам. Она прекрасно знала, что не вызывала у него симпатии, ибо во время общения с ней он был неизменно груб и неучтив. А то, что теперь он имел все права, чтобы унизить ее или даже причинить ей физическую боль, окончательно лишило Рейну спокойствия. И все же она не теряла надежды, что он не настолько жесток, и убеждала себя, что, выйдя за него замуж, не совершила роковой ошибки.
Возвращаясь в лагерь, лошадь Рейны медленно тащилась за конем Ранульфа, ибо обоим торопиться было некуда. Рейна рассчитывала на то, что они проведут ночь в аббатстве, где в случае чего, услышав ее отчаянные крики, ей могли бы прийти на помощь. Однако ничего с этой затеей у Рейны не получилось.
Само собой разумеется, отец Жоффрей предложил им отдельные спальни. И хотя в случае желания ее страстный муж мог запросто прийти в ее комнату для того, чтобы приступить к выполнению своих супружеских обязанностей, Рейне было бы в аббатстве не так страшно. И все же Ранульф категорично отклонил предложение гостеприимного священника.
Рейна совсем не ощущала себя замужней женщиной, хотя и понимала, что этот недостаток будет исправлен еще прежде, чем наступит рассвет. И чем больше она об этом думала, тем сильнее было ее внутреннее волнение. Она могла только предполагать, что должно произойти. Она часто представляла себя в объятиях Ричарда или даже Джона, но никогда и думать не могла, что будет заниматься любовью с великаном. Прежде она с огромным нетерпением ждала первую брачную ночь, ибо Рейна была уже вполне зрелой, а сексуального опыта еще не имела. Сейчас же она могла только бранить себя за то, что сама подтолкнула Ранульфа, чтобы он сегодня же ночью овладел ею, в то время как у нее были бы еще дни и ночи, чтобы привыкнуть к этой мысли, если бы она, конечно, снова не напомнила ему о желании иметь детей.
