Все стали скандировать: «50-бис! 50-бис!»
Козефа Й. проняло. Он тоже прослезился.
— Куда выходило окно? — спросил белый как лунь старик.
— На огород, — без запинки ответил Козеф Й.
— Сколько шагов было по диагонали? — спросил старик.
— Восемь, — ответил Козеф Й.
— Там была одна плита с трещиной крестом. Где?
— Третья справа от двери.
— Правильно! — вскричал старик и снова обнял Козефа Й.
Снова поднялся всеобщий гам и свист. Бумажные комочки так и посыпались на них. Старик поднял вверх руки, призывая всех к тишине. Когда тишина установилась, он заговорил:
— Этого человека, — сказал он, — надо казнить.
Все разом вскочили, как будто посреди зала разразилась буря. Козеф Й. остолбенел, не соображая, то ли во сне он все это переживает, то ли это шутка, затеянная теми, кому просто захотелось поразвлечься.
— Я объясню, — продолжал старик. Шум поулегся. Козеф Й успел все же заметить, что не все были согласны со стариком. Некоторые проявляли свое несогласие с пеной у рта. Старик объяснил: — Этот человек, которого вы здесь видите, был освобожден, чтобы быть полезным им, им и только им!
— Отрицаю! — раздался выкрик.
— Истинная правда! — раздался другой.
— Пусть он сам сначала скажет, — раздался третий.
— Давай говори, — сказал старик и силой усадил Козефа Й. обратно на стул.
Снова установилось молчание. Козеф Й. не смог выдавить из себя ни слова.
— Видали? — крикнул старик. — Видали, кого они освобождают!
— Не по совести! — промычал человек с абсолютно беззубым ртом. — Он даже не знает, куда его привели. И мы его сюда привели не для того, чтобы судить.
Вихрь слов снова поднялся в воздухе, ударив по барабанным перепонкам Козефа Й. Кто-то был согласен со стариком и, значит, с тем фактом, что он, Козеф Й., представляет собой потенциальную опасность. Человек, освобожденный тамошними, может быть только человеком, целиком подчиненным тамошним. Или таким, который, рано или поздно, будет плясать под дудку тамошних. И даже если он, то есть Козеф Й. лично, не станет плясать под их дудку, он навечно останется символом той грязной свистопляски, которую придумали, в сущности, тамошние. Потому что известно: тамошние затеяли этим освобождением передачу послания, и только. Он, Козеф Й, по самому своему статусу освобожденного человека, был носителем послания.
«Какого еще послания?» — спросил кто-то.
«Они посылают ненависть и угрозу тем, кто освободился своею силой».
«Не забывайте, что этот человек купил нам лопату, кайло и моток веревки!» — раздался другой голос.
