Но я двигался ужасающе медленно. А Маледикто шел гораздо быстрее, чем человек.
Но вот наконец над холмами взошла почти полная луна.
Я обернулся волком, не успев даже как следует осознать этого. Я не стал задерживаться, чтобы раздеться, а на ходу сорвал с себя одежду и понес ее в зубах. На мне остались лишь эластичные шорты. И я стрелой помчался к дому. Если вы думаете, что огромный волк с куцым хвостом должен выглядеть в шортах смешно, то вы, наверное, правы, — но мне в тот момент было все безразлично.
Волчьи глаза видят не слишком далеко. Но я чуял свой собственный след, проложенный в измятой траве и сломанных кустах. Я отыскал тропинку и нашел другой запах. Теперь я понял, что скрывалось в нем.
Маледикто был демоном.
Мне не приходилось прежде сталкиваться именно с таким представителем адского племени, и мой волчий мозг не мог угадать, каковы свойства этого демона. Тем более я не догадывался, что ему может быть нужно от Джинни. В моем мозгу хватало места лишь для ненависти.
Наконец вдали показался дом. Я домчался до него и прыгнул через заборчик в патио. Там никого не оказалось. Но окно спальни, выходящее на море, было открыто. Я одним махом влетел внутрь.
Он держал ее в объятиях. Она еще отталкивала его, сопротивлялась, но глаза ее были закрыты и силы иссякли.
— Нет, — шептала Джинни. — Нет, помогите, не надо, Амарис, Амарис, Амарис…
Ее руки потянулись к его горлу, но соскользнули на плечи… Они замерли, прижавшись друг к другу в полутьме.
Я взвыл и вцепился в него зубами.
Ею кровь совсем не была похожа на человеческую. Она пьянила, как вино, она жгла и пела во мне. Я не осмелился укусить его еще раз. Еще одна капля этой крови — и я, пожалуй, улегся бы у его ног, как собака, умоляя погладить меня. Я обернулся человеком.
Трансформация заняла всего миг; Маледикто успел лишь отпустить Джинни и обернуться. И, несмотря на все его удивление, он не попытался напасть на меня. Лунный луч осветил его волшебные черты, сверкнул золотом в его глазах… он рассмеялся.
Я попытался ударить его кулаком. Но — бедная, медлительная человеческая плоть, ей ли состязаться с быстрым, как ртуть, порождением Мрака? Маледикто скользнул в сторону. И я угодил в стену, костяшки моих пальцев онемели от боли.
Его музыкальный смех раздался за моей спиной.
— И такое бедное, убогое ничтожество заслуживает такой прекрасной женщины, как ты? Одно слово, Вирджиния, — и я прогоню его в собачью конуру!
— Стив… — Вирджиния скорчилась в углу, не пытаясь подойти ко мне.
