— Вот дубина! — восхищенно сказал Сережа Бойков.
Все четверо молча смотрели на Костю.
Тот понял, что его как будто не собираются бить, и начал постепенно обретать спокойствие. В спокойном же состоянии он стал значительно наблюдательнее и приметил, что четверо его соучеников смотрят на него с обидным любопытством.
— Ты газеты-то читаешь? — почти дружелюбным голосом спросил Петя.
— Читаю.
— Врешь, наверное.
— А вот не вру.
— А ну, как фамилия председателя Всемирного Совета Мира?
— Всемирного? — переспросил Костя, чтобы оттянуть время.
Дорого бы сейчас он дал, чтобы иметь возможность выпалить неизвестную ему фамилию прямо в лицо четверым своим судьям.
— Ладно. Не знаешь. Давай другое…
— Хотите, я вам наизусть всю таблицу футбольного первенства за прошлый год скажу? — предложил Костя.
— Обойдемся.
— Пусть он скажет, где у нас строятся крупнейшие ГЭС, — сказал Митя.
— Что, вы меня совсем за человека не считаете? — обиделся Костя.
— У нас под Полтавой такому парню коров бы не доверили пасти, а тут — пожалуйста — сиди с ним в одной группе, — Сеня Ворончук досадливо махнул рукой и отошел к окну, показав этим, что лично для него вопрос исчерпан.
Теперь даже если бы кто-нибудь из ребят открыл дверь, Костя всё равно не ушел бы: он не мог уйти, оставив за своей спиной такое безоговорочное презрение к себе.
Сбиваясь, он попытался назвать крупнейшие электростанции, но сейчас это его уже не спасло. Он заглядывает в глаза ребятам, пробует улыбнуться, превращая разговор в шутку, дает понять, что дело не стоит выеденного яйца.
Сколько раз приходилось Косте Назарову стоять перед директорами школ, воспитателями! Но вот так, в комнате своих товарищей, которые позвали его в гости, а сейчас разговаривают с ним, как со шкодливым щенком, — так стоит он впервые, и так погано, как сейчас, у Кости Назарова еще никогда не бывало на душе.
Простота обстановки отнимала у Кости уверенность и силу сопротивления. Он привык, что его ругают в помещении классов, в кабинетах на собраниях, но здесь, в самой обыкновенной комнате, четверо ребят отказываются от его первосортных папирос, задают ему простые вопросы, на которые он не может ответить, и сидят сейчас в таком неодобрительном молчании, что лучше бы уж набросились на него все вчетвером и надавали тумаков.
— Где печенье? — спросил Петя Фунтиков.
От неожиданности Костя вздрогнул и сказал:
— Я не брал.
На его ответ никто не обратил внимания. Сережа достал из-под подушки пачку печенья.
