Чтобы сменить тему, Грейс сказала:
— Не странно ли, что мех Виллы оказался там? Пожалуй, я согласна с Эббой. Он ужасный.
— Мех Виллы? — спросил Питер. — Где?
— В коробке со старой одеждой, на чердаке, — ответила Кейт. — Вилла, наверно, оставила, она всегда разбрасывала вещи.
Питер задумчиво проговорил:
— Тогда вечером она была в чем-то тесном, на застежках, — вспомнил он. — Не помнишь? Мы подвозили ее домой.
— На ней был мех? Но разве это было не лето?
— Позднее лето. Прохладно. В тот день мы все немного повеселились. Я бы не усидел за рулем, если бы не моя дипломатическая неприкосновенность.
— Но я не понимаю, — сказала Грейс, — фру Линдстром говорит, что на Вилле был мех в день ее исчезновения.
— А что еще говорит эта старушенция? — спросил Питер без особого интереса.
— Я понимаю, — кивнула Грейс. — Был на Вилле мех или его не было, это уже всем надоело.
— Очень точно. Еще как точно!
Они молчали на протяжении нескольких миль. Лес и опустевшие поля мелькали за окнами машины, а городские огни становились все ярче. Александр привалился к Грейс, он почти спал.
— Я рад, что лось не попался, — пробормотал он.
— Уже вернулись, фрекен Эшертон! Надеюсь, вы лучше провели время, чем бедный капитан Моргенсон. Ему не повезло — его груз задерживается, а он хотел отплыть завтра. У него проблема на товарном причале. — Руки фру Линдстром летали, будто она играла в драме.
— Да, я хорошо провела время. Все в порядке?
Фру Линдстром всплеснула руками, вдруг вспомнив что-то важное.
— Все прекрасно, фрекен Эшертон. И вы это сами поймете, когда подниметесь.
Грейс поднялась по лестнице. Вилла? Про нее она думала неотступно.
Открыв дверь, Грейс сразу поняла, что в квартире кто-то побывал. Что переменилось? На первый взгляд ничего. Все в порядке, так же, как она оставила. Кровать застелена. Но нет! На птичьей клетке в углу покрывало, а под покрывалом на насесте сидит желтая канарейка.
Грейс сорвала покрывало и понеслась к двери Польсона. Дверь открылась, он стоял на пороге — большой, солидный, приятный, густые брови над спокойными глазами. Обхватив его шею обеими руками, она, как ребенок, повисла на нем.
— О! Польсон! Как мило! Канарейка!
Губы медленно расплылись в приятной улыбке, глаза сияли. Бережно придерживая Грейс за талию, он поставил ее на пол.
— Вы догадались, что это я?
— Конечно! Кто бы еще такое придумал!
Польсон посторонился, пропуская ее в комнату.
— Мы не думали, что вы появитесь раньше, чем утром. Птица приветствовала бы вас пением.
