Когда Нюрку отпустили, атаман вышел за нею в коридор и, придержав за локоть, спросил:
— Может, все‑таки кого знакомого узнала из тех, что лошадей у тебя забрали? Нет, значит!
Атаман облегчённо вздохнул:
— Ну, господь с тобой!
К вечеру запылали кем‑то подожжённые кошары Заводновых.
— Не иначе дело рук карателей, — говорили в станице, когда на взгорье взвилось кровавое зарево пожара.
Тарас со всем своим семейством смотрел в ту сторону, где пылали кошары, но ехать на пожар побоялся. В утешение себе он пробурчал:
— Бог дал, бог и взял. Его святая воля!
— Бог!.. Чтой‑то нынче таких богов, что убивают и жгут, появилось слишком много, — зло бросила Нюра.
Охваченные горем Заводновы на её слова не обратили внимания. Только старый дед со вздохом произнёс:
— Пришла беда — отворяй ворота. Не горюй, сынок, есть кости — будет мясо. От сумы да от тюрьмы не отвертишься, а жизню пережить — не море переплыть. Так‑то! Потерпи, сынок.
И старик полой бешмета вытер набежавшую слезу.
Вскоре ночью на стене станичного правления крупными буквами вкривь и вкось кто‑то продрал побелку до серой глины:
«Огонь революции вам не потушить! Скоро кадетам конец».
Измазанная известью кочерга валялась тут же, у стены. Бабы, выгонявшие на зорьке коров, шарахались от кочерги и, глядя на стенку, кричали друг дружке:
— Видишь, кума?
— Ну, вижу!
— А к чему это?
— К чему‑нибудь да предназначено.
А догадливая Гашка, та прямо определила:
— Не иначе как партизанские матюки! — И тут же прибрехиула: — А я прямо‑таки всю ночь нынча не спала: так собаки брехали, так брехали! Либо и нам хто хотел чево нацарапать!
— Вам? За што? — усомнились бабы.
— Мало ли врагов–пенавистников!
Бабы махнули руками: и вечно эта Гашка чего‑нибудь придумает!
Утром участковый поручил Илюхе Бочарникову разузнать, чьих рук дело — надпись на стене правления?
Илюха со злосчастной кочергой перелез через пле–тень и нырнул в Низшие двери хатёнки Мавры–самогонщицы. В его делах сметливая и ловкая Маврутка не раз была помощницей.
— Обтяпаешь одно дело, кума Мавра, большой магарыч. от самого начальника получишь!
У Мавры загорелись глаза.
— Какой магарыч! — сразу заинтересовалась она.
— Ну, ты, Маврутка, как цыганка — сразу ей золоти ручку!
— А ты, куманёк, как же думал? Вить не подмажешь, не поедешь!
Бочарников хлопнул Мавру по спине.
— Ну и стерва же ты, кумушка!
Мавра осклабилась:
— От такова слышу!
Илюха не обиделся. Сощурив глаза, он показал кочергу:
— Вот што, Мавра, гляди‑ка сюда! Ты видишь эту кочергу?
