К полудню появились охотники. Ленька принес две кряквы и, полный чувства собственной значимости, положил их к ногам Жени. Женя дернула плечом и отвернулась. У Яши ружье болталось за спиной вниз стволом, он никого не убил, только наломал букет из осенних веток березы и осины, который, смущаясь, протянул Вале. А Витька оглядел всех, загадочно хмыкнул, снял рюкзак, присел на корточки, развязал, вытащил еще живого большого серого журавля и бросил его к костру.
— Ты зачем убил журавля?! — закричала Женя и полезла на брата драться. — Дичи тебе мало? Мало?! Да?!
— Я его не бил. Я стрелял, — стал оправдываться Витька. — Подумаешь, птица!
— Сам ты птица? Глаза б мои тебя не видели. — Она схватила бьющегося журавля, осмотрела крылья, прижала птицу к груди и потребовала:
— Вези меня домой!
— Я есть хочу.
— Вези, говорю, дома поешь! — у нее стали дрожать губы.
— Ладно, Витя, поедем и мы с Павлом Ивановичем. А ребята привезут после посуду, — сказала Валя и стала собираться.
Журавль молчал на руках Жени, только сгибал и вытягивал шею, вертел головой. Ехали молча. У всех было подавленное настроение и после, когда приехали домой, пообедали, а Женя все возилась во дворе с журавлем, не прошло это состояние.
Валя привела Павла Ивановича в комнату отца показать резьбу и не успела. К воротам подъехал газик, и из кабины вылез врач курорта, молодой еще, корректный Яков Адамович.
Он быстро прошел по двору, вошел в дом, поздоровался и протянул Павлу Ивановичу конверт.
— Я за вами.
Павел Иванович понял все. Сорвал сургуч. Прочел:
«Готовьтесь испытанию. Вылет немедленно».
— Валя, я еду!
Он свернул конверт, положил в карман и стал одеваться.
Анна Егоровна всплеснула руками:
— Да куда ж это вы, так быстро?
— Работа, Анна Егоровна.
По дороге, от крыльца до ворот, Яков Адамович шепнул Павлу Ивановичу:
— Километра два отсюда, в лесу у дороги, вертолет. Ваши вещи уже там.
— Хорошо! — отрешенно сказал Павел Иванович. Он был бледен. Глаза его, небольшие, черные, глубокие, смотрели куда-то мимо всех. И когда уже сел, повернулся, высунулся из машины и помахал рукой.
Подозвал Валю и сказал:
— Ты извини, что так получилось.
— Работа есть работа, что ж…
Он тихонько положил на ее плечо руку, заглянул в глаза:
— Прощай, Валюша! Кто знает, может быть, когда-нибудь и увидимся!
— Может быть, — тихо сказала она, опуская повлажневшие глаза.
— Яков Адамович, я вам доставил столько хлопот…
— Ну что вы… — они столкнулись глазами, поняли друг друга.
