— В деталях — да, — сказал Эвери с раздражением. — Но в общем, я могу предположить…
— Неужели можете? Сомневаюсь. Вселенная слишком велика, и мы слишком мало знаем о ней, чтобы распространять на нее свои доморощенные теории. Да, возможно, что где-то в Галактике у поселенцев дела пойдут неважно — но зато на другой планете колония начнет процветать.
— Я же не говорю, что мы должны вечно остаться запертыми в Солнечной системе, Джон, — торопливо возразил психолог. — Когда люди обретут необходимые нравственные качества, научатся сдержанности, станут мыслить как положено Человеку Разумному…
— То есть люди должны отказаться от звезд до тех пор, пока не будут скроены по единому образцу — вашему образцу! — резко оборвал его Лоренцен. — Вы хотите загнать нас в кельи и заставить с умным видом созерцать свой пуп, дабы таким путем идти к нравственному совершенству. А я утверждаю, что человечество таким образом только выродится, лишенное больших целей и великих свершений. Я утверждаю, что, несмотря на наши многочисленные ошибки, мы далеко ушли от полу животного, бегавшего с дубинкой в руках всего двести поколений назад. Мне нравится человек таким, какой он есть, а не распятый на кресте ваших представлений об идеальном хомо сапиенс. Никто не позволит подгонять целую цивилизацию под единый образец, в ней всегда будут различные расы, свои герои и глупцы, еретики и бунтовщики, фанатики и мыслители. И все они необходимы человечеству — понимаете, все!
— Вы поддаетесь эмоциям, Джон, — возразил Эвери.
— Все в человеческой жизни — вопрос эмоций, этим мы и отличаемся от машин. Да, я не хочу, чтобы какая-то самозваная группка людей навязывала свою волю всем и каждому, пускай даже из самых лучших побуждений. Именно это и делаете вы, психократы. Мягко, почти незаметно — но даже из шелкового шнура можно сделать петлю для виселицы. Думаете, семьи астронавтов «Да Гама» стали счастливыми, получив вашу замечательную пенсию? Не сомневаюсь, что жены и дети этих бедных парней считают себя обездоленными! — Лоренцен обернулся к своим друзьям. — Пора решать, — сказал он взволнованно. — Я голосую за то, чтобы рассказать парламенту всю правду. Пускай люди сами решают, уходить ли им к звездам или оставаться в Системе до лучших времен. Лично для меня вопрос ясен, и я надеюсь, что многие придут к такому же выводу.
Эвери вопросительно взглянул на Торнтона и Гуммус-Луджиля.
— Я… пожалуй, с вами, — после долгих колебаний сказал Марсианин. — Не знаю, чью сторону в этом споре принял бы Господь, но, по моему мнению, человек должен быть свободным.
