И тут Джефф нажал красную кнопку на машине и аппарат послал в бездну времени Кейти, как жертву, и Джеффа, как владельца машины…
Что происходило дальше, Кейти не знала и не могла знать. Она пришла в себя очень скоро, но вокруг себя она не увидела ничего, напоминающего ей вечер. Кейти оказалась в египетской комнатке с земляным полом и небольшим стогом сена в углу. Эта своего рода камера была довольно просторной, светлой, но грязной, стены ее были исписаны углем. Там было много надписей, которые Кейти не понимала, но, скорее всего это были своего рода проклятия или нецензурные выражения. Решетка камеры была сделана из толстых железных прутьев, а дверь была заперта на засов, который мог открыть, наверное, только культурист.
Если честно, то Кейти в камере помирала со скуки, она лежала на сене, уставившись в потолок, не зная о чем и думать. От непонятно каких мыслей оторвал Кейти стук по решетке. Там стоял один из царских слуг с подносом. Кейти подошла, но не надеялась что-нибудь получить. К ее удивлению, на подносе лежала горячая лепешка и желтый банан.
— И это я должна съесть? — с удивлением спросила она слугу.
— Естественно, ты же умрешь с голоду.
— Я умру, если не буду есть в течении двух месяцев, но подачками я питаться не позволю! Это ниже моего достоинства! Мне просто интересно, почему ты принес все это? Кто тебе приказал, точнее?
— Тутанхамон.
— Государь что ль ваш?
— Ну да, вообще — то, — с гордостью заметил слуга, — между прочим, он сделал вам снисхождение.
— Пусть сам ваш фараон все это ест или меня за одним столом с собой пусть посадит. Я не рабыня, я низостей не потерплю. Умру, но есть не буду!
— Помилуйте, дэвушка, господин мой при смерти лежит, жар у него, кашель днем и ночью мучает, одышка, глаза слезятся, в полное беспамятство впал уже, совсем не соображает, что приказывает, а говорит что в своем пока еще уме, помилуйте, съешьте пожалуйста, а то что ему еще в беспамятстве — то взбредет, не знаю.
— Оставьте здесь, сюда он все равно не придет.
— Не надейтесь проведает. Все видит, как орел, все пронюхает, как пес, притащится сюда узнать. Он же сильный, да и болезнь пока к постели не приковала, но не бережет он себя, совсем не бережет. Помереть, говорит, мне надо, жизнь — дерьмо, жена ушла, в мозгах абракадабра всякая. А жаль мне его, такого человека мир теряет… Молодой ведь еще, 18 с небольшим…
— К чему вы это рассказываете мне, служка?
— Помощь нужна мне, детка. Жалко мне Тутанхамона, жить бы ему да жить, вылечить еще можно, а не дается. Помоги мне, убеди сумасшедшего, вылечи, до смерти рад буду.
