Жестокое сердце | страница 6
— Служка, я знаю как излечить простуду, но не умею лечить душу, а это самое главное в таком процессе. Дай мне дорогое платье, служка, и… свободу. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Слуга сделал все, что попросила его Кейти: принес расшитое золотом платье и проводил ее до царских покоев. Зашедши в комнату она увидела его, лежащего на ложе, он был точно таким, как описывал его слуга: похудевшее от бессонницы лицо, красные как у курильщика щеки, мутные красные от слез глаза, бледные почти прозрачные руки. Завидев Кейти, он привстал и спросил:
— Зачем ты сюда пришла? Заразиться? Пожалуйста. Вылечить? Ты зря время потратишь. Не нужен я никому, бесполезное я создание, нет у меня счастья в жизни, жизнь, если ты не знаешь, — дерьмо. Мне, наверное, слишком много надо, но… иди отсюда, пока здорова, болезнь моя опасна, неизлечима, с ней бьются многие, но победить ее не удалось никому.
— Я не уйду пока не выиграю у болезни твою жизнь. Кроме лекарств, смеси гадостей, есть чувства, именно они и победят. Это будет бой после победы, после победы лекарств, последний удар.
— Не жалко ли тебе жизни ради меня, девушка?
— Нет, совсем не жалко, если делаешь все от чистого сердца, бескорыстно, ведь я… я…
— Что с тобой?
Кейти стояла и плакала, ее лицо стало краснее свеклы, она потупила взгляд в землю и ничего не могла ответить.
— Что ты хочешь сказать…? Как тебя зовут?
— Кейти.
— Что ты хотела сказать, Кейти?
— Ничего, ничего особенного.
— Нет, не лги, ты хотела сказать что-то важное, скажи, а то будет поздно.
— Ты согласен, чтобы я тебя исцелила?
— Да, Кейти, только… будь человеком… дай мне вон те травы… которые стоят на столике, — Тутанхамон посмотрел на нее туманным взглядом и потупил потом голову.
— Что за травы, ответь мне, — не без любопытства спросила Кейти.
— Травы как травы, заморские. Целебные… Так мне Эйе говорил.
— Целебные, значит… Ну… я не Эйе… поэтому я их еще посмотрю давать тебе или нет.
— Кейти, Кейти, да о чем ты споришь. Травы мне жизнь спасают. Как худо мне, я траву приму и силу чувствую. Я же человек больной, Кейти, очень больной. Особенно последние годы. Травы — жизнь моя, спасение мое.
— А, может, это и есть болезнь и смерть твоя?
— О, нет, Кейти, не надругайся над священными травами… Многим я им, священным обязан. А гибну я не из-за трав. Жизнь мне осточертела. Помню, мальчишкой, я мечтал о жизни вечной и бесконечной, а теперь… не до этого. Понял я гадость жизни, и понял я, что умру, если этого божьего промысла (это я о власти) не брошу. Не бог я, Кейти, не мое это право вершить судьбы людей, а я вершу…