В стену постучали.
— Господин Мазилка, не мешайте спать честным людям.
— Ваша честность мне еще противнее вашей тупости.
— Вы больно умны. Никто ваших картин не покупает.
— Я их и не продаю идиотам.
— Рисуете каких-то уродов.
— К дьяволу!
Он мрачно взъерошил себе волосы.
— Если бы я мог, я бы заложил в метрополитен пироксилину и взорвал бы все это подлое гнездо... Дух разрушенья... а... кха... кха... есть дух созидания... Но мне надо думать не о социальных подвигах, а о могиле. А ты молод... ты силен, и у тебя впереди вся жизнь... Поезжай в Россию... завтра же, найди сестру и... передай, что я восхищаюсь ею.
Митя вздохнул. Он очень любил этого тощего художника, но уж очень тот всегда начинал фантазировать.
— Там, — хрипел между тем Арман, — ты будешь строить новую жизнь. Ты будешь жить среди людей, оказавшихся достаточно умными, чтоб послать к чорту всю буржуазную гниль. Ты будешь трудиться не ради себя, не ради того, чтоб набить себе живот сыром и сосисками, а ради счастья человечества.
— Далеко очень до России... Как доехать?
— И это говоришь ты? Брат той героической девушки, которая сумела пережить все эти годы в центре гражданской войны. Поезжай на вокзал, возьми за горло кассира и скажи: олух, давай билет в Москву.
Но тут художник сам понял, что зарапортовался. Он немного сконфуженно посмотрел на Митю и произнес:
— Ложись спать. Утро вечера мудреней. За ночь я непременно что-нибудь придумаю. Но дай мне слово, что ты не вернешься к этому старому скряге...
— Он меня обидел... все думает, что я краду у него.
— Не смей к нему возвращаться!.. Будь человеком!.. Имей чувство собственного достоинства!
— Но как бы мне узнать, Маруся это или нет?
— Я же тебе сказал, что за ночь я обязательно что-нибудь придумаю. Спи спокойно.
— А то ведь я пропаду в Париже.
— Вздор, ты будешь помогать мне... мыть палитру и кисти... Рано или поздно я продам все эти картины за сотни тысяч... О, как я буду тогда издеваться над этими безмозглыми самодовольными ослами. Они теперь издеваются надо мной, обливают меня помоями, вешают мне на дверь дохлых кошек, а тогда... они будут хвастаться на всех перекрестках, что имели честь жить в одном доме с Пьером Арманом... Ха-ха-ха... Только я-то не нуждаюсь в их похвалах... Все деньги, которые я буду зарабатывать, я буду отдавать на пропаганду мировой революции Я... кха...
Он страшно закашлялся.
— Ну, впрочем, спи... и не смей ни о чем думать. Я все обдумаю. Ты должен собираться с силами на великое путешествие в Россию... видишь, я встаю, когда произношу это слово. Ибо это... а, кха... проклятый кашель. Ну, что же, ты спишь?
