А сегодня старика было не узнать. Еще не прокатав гильзу, он давал сигнал и в тот же миг оглядывался в сторону прошивного стана — подают ли новую гильзу. Видя, что там все еще не закончили прошивать слиток, он даже прикрикнул раз на Гнатюка:
— Чего расселся! Сбегай, спытай, почему там держат.
Саша, не помня себя от радости, побежал к прошивному стану. «Значит, разобрало и старика!»
К восьми часам прокатили треть сменной нормы, вместо четверти.
На площадку пильгерстана поднялся Коваль.
— Хорошо, Николай Афанасьевич, — сказал он одобрительно Сулиме. — Теперь ваша смена может первенство взять.
Сулима ничего не сказал, только улыбнулся краями губ. Он еще более напрягся в своем кресле и впился глазами в гильзу, то подскакивавшую к стану, то отбегавшую от него.
Коваль залюбовался работой стана. Раньше, казалось, стан с трудом, надрываясь, катал тяжелый металл и в пару был похож на вспотевшего, уставшего человека. А сейчас тот же гул вызывал чувство силы, и пар, обволакивавший стан, порождал ощущение избыточной энергии.
Коваль оглянулся, сам не зная почему. И так же инстинктивно оглянулся Сулима — он даже потянул рычаг, замедляя ход подающего аппарата.
На площадке стоял Гусев. На щеках его горели красные пятна, губы были плотно сжаты. Они разжались только на доли секунды, чтобы выдавить несколько секущих, как бич, ядовитых слов.
— Вы решили продолжать эксперименты? — сказал он, обращаясь к Ковалю.
Коваль, сдерживая себя, ответил спокойно:
— Не эксперименты, Мстислав Михайлович. Это должно стать нормой работы.
— Это говорите вы, инженер!
— Здесь не место спорить, Мстислав Михайлович. Мы можем об этом поговорить в другом месте.
Неожиданно стало тихо. Недокатанная гильза остановилась в желобе.
— Совсем неправильно вы говорите, Мстислав Михайлович, — вмешался в разговор Сулима. — Нам теперь по-новому работать надо.
— Молчать! — взревел Гусев. — Ваше дело — катать. Гильза стынет.
Но Сулима махнул рукой на стан.
— Ничего, хай пропадает. Одной гильзы не жалко, бо тут разговор будет про тысячи гильз. Нам давайте работать по нашей силе. Тогда побачите, сколько гильз прокатаем. А то противно стало работать. Тьфу! Що мы — хуже всех, чи що? Давай, Сашко, нажмем, — обернулся он к Гнатюку. — Надоело танцевать на месте.
Глава двенадцатая
Собираясь в воскресенье в клуб, Марийка несколько раз ловила себя на мысли, что ждет встречи с Михо. Ей хотелось видеть Михо, и в то же время что-то настораживало ее.
