Хищные мысли искривили уголки рта беззлобным женским презрением.
Оксана сама себя сейчас не понимала. Никогда серенькой подруге Галке не завидовала. И с Юркой ее познакомила только для того, чтобы потешиться ее отчаянным смущением. А вот поди ж ты. Юрика потянуло к ней, словно кота к валерьянке. И самое отвратительное, что Галка и слышать о нем ничего не хотела. Состроила из себя недотрогу, наговорила разных умных глупостей и отвернулась. А этот сразу завелся, как волчок. Вертится целыми днями у госпиталя, канючит что-то по телефону. Глаза, вон, как угольки. Потрепанный весь какой-то. Словно приворожила она его чем-то. Извелся мужик. Сам на себя не похож. Дошел до того, что даже замуж предлагал, как говорила Галя. Замуж! Это Юрик-то! Утонченный, думающий только о себе любимом и о своей свободе, черт бы его побрал!
Оксана прикатила из кухни тележку с кофейным прибором, успев при этом переодеться в свободный халат, как бы невзначай распахивавшийся при каждом ее шаге.
— Без сахара и молока, как ты любишь, — сказала она, наливая ему в чашку ароматный кофе.
— Спасибо. Приятно, что ты помнишь такие мелочи, — слабо улыбнулся он.
— Это для вас, мужчин, это мелочи. А женщина может помнить о них всю жизнь. Мы так устроены — помнить о больших и маленьких мужских слабостях. Так нам легче с вами управляться.
— Ты говоришь о нас, как о собаках, — усмехнулся Юра.
— А вы и есть собачки. Кто-то из женщин заводит себе дурно пахнущую дворнягу, кто-то комнатного песика, кто-то сторожевого цербера, а кто-то декоративного изнеженного кобеля, — ответила она со скрытой горечью, усаживаясь напротив него.
— Забавно. И к какому разряду ты причислила бы меня?
— Напрашиваешься на комплимент? — лукаво прищурилась Оксана.
— Нет. В принципе, мне безразлично, что ты обо мне думаешь.
— А что думает Галя, тебе тоже безразлично?
— Галя? — насторожился он.
— Да, Галя.
— Она что-то говорила обо мне?
— Говорить о тебе она считает для тебя слишком большой честью. Так, упоминала мельком. Глядя на вас обоих, я уже начинаю жалеть, что познакомила вас.
Чуть согнувшись, он запустил руки в свою шевелюру и горестно покачивался.
Через секунду Оксана поняла, что он плачет.
Она немедленно пересела к нему, взяла его лицо в свои ладони.
— Юра, хороший мой, ты что? Что ты?
— Я не могу без нее… — всхлипывал он. — Не могу! Ни есть, ни спать, ни думать не могу! Куда не иду, везде ее разглядеть пытаюсь! И так ноет все внутри… Ее лицо, руки, слова вспоминаю. Каждый жест в памяти выискиваю…
