С тобой навсегда - Татьяна Ковалева

«Я сегодня опять встречаюсь с этим ничтожеством. Зачем?.. Пустой вопрос. Я на него давно уже ответила. И все же задаю его себе вновь и вновь. Зачем встречаться с человеком, которого презираешь? К которому не испытываешь хоть сколько-нибудь теплых чувств? Быть может, от отчаяния: не за горами уже и тридцать, а ты все одна. А может быть, в надежде, что ничтожество перестанет быть ничтожеством? Хотя надежда эта весьма призрачная: уж если ничтожество сложилось, то обратного развития не будет. Мой молодой дядя Ричка, знаток и ценитель фольклора в любых проявлениях, любит повторять расхожую мудрость: «Уж если ты дурак, то это надолго!».

Ах, Ричка! Как мне порой не хватает тебя, твоего острого, всегда иронически настроенного ума!

Но вернусь к ничтожеству…

Почему я не расстанусь с ним? Почему позволяю ему виснуть на моих руках? Отбросив всевозможные «может быть», глядя честно себе в глаза, в душу, могу сказать: не пускаю это ничтожество по боку лишь потому, что оно очень удобно. Это ничтожество услужливо, предупредительно, внимательно, щедро, неглупо, необидчиво. Это ничтожество катается по Питеру и окрестностям на роскошном новом «мерседесе», имеет в центре города квартиру в семь комнат (с мамой и двумя служанками), а за городом — дом, настоящий двухэтажный особняк с сауной, каминным залом, подземным гаражом и другими весьма приятными нужностями. Еще у ничтожества есть кошелек — такой большой и толстый, что даже не лезет в обычный карман. На заказ нужно пришивать карман для этого кошелька.

И если быть честной до конца, то все сомнения мои — быть с ним или не быть с ним — следует рассматривать в несколько ином свете — продаться ему или не продаться ему?

Другая бы продалась без раздумий, ухватилась бы за кошелек и на само ничтожество глядела бы всю жизнь сквозь пальцы — своею бы жизнью жила рядом с ничтожеством, пользовалась бы благами в собственное удовольствие и с легкой душой. Окружила бы себя приятным обществом, завела умного любовника.

А я не могу так! Мне Сережа не дает… Меня постоянно одергивает светлая память о нем…

Но не нужно об этом сейчас. Не нужно поминать Сережу рядом с ничтожеством. И потом, думается мне, слишком уж часто я тревожу в памяти его образ — так часто воссоздаю мысленно его черты, что они с каждым годом становятся все бледнее и бледнее, — как будто исчерпывается некий потенциал памяти. И уже не оживляют образ даже фотографии. Только во сне иногда он приходит. Но какой-то не такой — не как в жизни. Вроде он, а вроде и не он. Я чувствую, что это он, а глаза видят другого человека, похожего.