— Однажды мне заказала вечернее платье одна наша знаменитая балерина. Я называла ее Очаровательная Сплетница. Господи, вы бы слышали, что она говорила на примерках! Худрук — художественный руководитель, — свинья, выстраивает спектакли так, чтобы она не попала на гастроли за границу. Режиссер — мерзавец и садист. Труппа — сборище бездарей и интриганов. Декораторы в сговоре с костюмерами, и все ради того, чтобы вышвырнуть из театра ее, Великую и Неповторимую. Она несла весь этот вздор совершенно не задумываясь и не испытывая к тем, кого она поносила, ровным счетом никакой ненависти, словно у нее в голове стоял маленький магнитофон, на который все это уже было кем-то заранее записано, а она только открывала рот. Был еще писатель. Вы его не знаете, так как он писал пропагандистскую ерунду про строителей и колхозниц, которую никто и тогда не читал. Он шил у меня костюм. В нем он должен был ехать получать в Кремль какую-то премию. Он мне делал такие намеки, я вам скажу! Такого похабника я еще не встречала. Дворник, наверное, выражался намного культурнее.
— Да, я помню его! — воскликнула Галя. — Помню, как он обхватил тебя, а ты отбивалась. Тогда я закричала и пнула его куда-то между ног.
— Да, да! — хохотала Зоя Даниловна. — Мы, женщины, знаете ли, Степа, интуитивно чувствуем, где у мужчин самое больное место. Бог мой, как он вопил! Он так орал, что я думала, все соседи сбегутся посмотреть, не убиваем ли мы кого швейной машинкой. К счастью, костюм был почти готов, и я отправила его этому старому фанфарону с курьером из Дома писателей. А ваша мама где работает?
— Поваром в ресторане, — ответил Степан. — Кстати, тут все настолько вкусно, что я вспоминаю мамину готовку.
— За это скажи спасибо Галочке. Лично у меня шить всегда получалось лучше, чем готовить. А Галочка с детства сама научилась стряпать. Теперь после одного ее обеда мне приходится неделю сидеть на пророщенной пшенице и обезжиренном кефире.
— Зато сколько я продуктов перепортила, пока училась. Однажды курицу жарила над плитой, насадив ее на деревянные щипцы, которыми бабушка горячее белье достает. Я же видела, как она курицу над огнем опаливает, вот и подумала, что курица так жарится…
— Щипцы, естественно, вспыхнули, — захлебываясь от смеха, подхватила Зоя Даниловна, — курица упала на конфорку и тоже начала гореть! Хорошо, что я вовремя вернулась домой. В квартире дым, вонь, тарарам! Думала, все! Пропала моя девочка!
