Митька молчал, стиснув зубы. Мать может бить его до вечера, но для чего он брал семена, ей не узнать.
Тяжелая рука опускалась, на его спину, а мать приговаривала:
— Не пакости, не пакости, не пакости!
Наконец она утомилась и выпустила сына.
— Подбери семена, стервец. Да чтоб одно к одному. Чтоб не перепутал. Изобью тогда.
И она ушла, заперев снаружи дверь и оставив Митьку в полумраке.
Митька почесал спину, подумал с минуту над тем, почему его мать дерется и кто ей дал на это право, а затем опустился на пол и заползал на коленках, подбирая разлетающиеся от дыхания семена. А на лице его снова расплылась блаженная улыбка.
— Вылезли, голубчики! Зелененькие мои!
VIII. ПРОГУЛКА С ПРЕПЯТСТВИЯМИ
Петька и Митька встретились с председателем кооператива, когда тот, окончив работу, запирал магазин.
— Здравствуйте, — остановился Петька.
— А, здорово, агроном. Ну, как дела?
— Растут, товарищ Смирнов. Так и прут из земли. А крепкие какие — ух!
— Надо посмотреть, — сказал Смирнов, пряча ключи в карман. — Позволишь, а?
Петька переминался с ноги на ногу и молчал.
Смирнов удивленно поглядел на него.
— Нельзя, что ли?
— Да нет, можно. Вам можно.
— Ну так что ж?
— Боюсь — мамка с отцом увидят.
— Вон оно что, — засмеялся Смирнов: — а ты сделай так, чтоб не увидели. Сам-то ты ходишь смотреть.
— Э, так я хожу утречком рано.
— Так ты хочешь, чтоб и я до петухов встал?
— Никак нельзя иначе.
— Ну, нельзя, так нельзя. Ладно уж, погляжу я на твой огород.
— Ну? — обрадованно закричал Петька. — И встанете рано?
— И встану рано. Стукни мне завтра утречком в окошечко. Знаешь, где я живу.
— Дом знаю. А какое окно?
— Первое. На нем книжки лежат. Увидишь.
*
Светает. Звезды, как будто кто их стирает тряпкой, пропадают одна за другой. Небо медленно-медленно бледнеет и становится прозрачным, как вода в ведерке. С одного края чуть порозовело. Словно голубой ситец стирали вместе с красным, и красное слиняло.
Тук-тук, — осторожно стучит Петька в окно, заставленное до половины книгами. — Тук-тук-тук.
Голос, хриплый от сна, отвечает:
— Чего там?
Петька испуганно смотрит на окно, потом на Митьку, стоящего поодаль.
— Может, забыл про уговор — ругаться будет, — тихо говорит Митька.
— Ну, что там такое?
В окне вырастает нечесаная голова и заспанное лицо Смирнова. Петька отступает.
— А, агрономы! Ну, сейчас выйду.
Мальчики усаживаются на завалинке, поеживаясь от утреннего холодка. Оба они в одних рубашках.
У Петьки полушубок висел над головой отца, и Петька боялся его разбудить. Митькин закрывал сестренок.
