Его внимательный взгляд остановился на ее тонких, нежных пальцах, в которых она держала иголку.
— Разве вы не знаете? Мы, цыгане, славимся своим искусством шить, — она пыталась говорить с ним легким, почти веселым тоном, чтобы хоть немного отвлечь его от своих действий.
— Но вы-то не цыганка, — процедил он сквозь стиснутые зубы, когда она стала протыкать иглой его кожу.
Его слова настолько смутили Мэриан, что она от неожиданности с силой вонзила в него иглу, забыв об осторожности.
— Черт возьми, женщина! — рявкнул он. — Я не подушка для булавок!
— Извините, — пробормотала она, пытаясь успокоиться. — Что вы имели в виду, когда сказали, что я не цыганка?
— У вас слишком правильная речь для цыганки. Вот ваша тетя — та другое дело, у нее вполне характерный выговор. Да и голос ваш и манеры говорят скорее о благородном происхождении.
Мэриан судорожно сглотнула. Ей надо постоянно держать ухо востро, этот человек слишком проницателен. Теперь придется выдумывать какое-нибудь объяснение. Вот только какое? Она вспомнила, как ее тетя однажды сказала, что чем ближе ложь к правде, тем она надежнее.
— Мой отец был аристократом, — сказала она тихо. — Только моя мать — цыганка.
Жесткий взгляд его прищуренных глаз впился в ее лицо, и Мэриан опять показалось, что он видит сквозь маску.
— Так, значит, вы — незаконнорожденная дочь какого-то вельможи? Что ж, это, конечно, объясняет вашу речь и манеры, но только в том случае, если вы воспитывались в его доме, как дворянка. Вы хотите сказать, что ваш отец признал вас?
Слава Богу, он сам пришел к такому заключению и предложил ей уже готовый вариант ответа, так что ей не придется придумывать совсем уж бессовестную ложь. Она с усилием заставляла свои пальцы слушаться и продолжала осторожно сшивать края раны. Однако говорить ей при этом было очень трудно.
— Да. Я жила в доме отца до самой его смерти, — прошептала она. Хотя бы здесь она могла не лгать. — Однако потом его семья отказалась от меня, и я вынуждена была жить со своей тетей как цыганка. С тех пор она и заботится обо мне.
— Вам пришлось нелегко в жизни, — сказал он тихо.
На какое-то мгновение его слова смутили девушку. Конечно, она лишилась обоих любимых родителей, но все-таки она не была одинока и несчастна все эти годы. А затем Мэриан вспомнила, что он думает, будто она обезображена оспой. И девушка внезапно почувствовала досаду и стыд за то, что своим враньем они с Тамарой вызвали его сочувствие и даже жалость.
