— Да у меня-то чево? Это у тебя с Денисом. Сядешь ты у меня за круг сегодня али уговаривать тебя?
— Дак сесть разве?
— Да уж сделай милость!
— Как, Денис?
— Я готов.
— Ну, дак и я готов теперича. — Михаил Лукич торопливо сел за круг, снял подсечкой старый комок, бросил его в угол. В это время по знаку Дениса «юпитеры» быстро набрали полный свет. Пока они разгорались, старик оттиснул пальцем комок глины, посадил его в центр круга. Только уж когда притиснул его кулаком, подумал, что, может быть, не так чего сделал.
— Не надо было насаживать-то? — спросил у Дениса.
— Насадили — значит, надо было.
— Скажешь, когда начинать-то?
— А вы попробуйте опять не обращать на меня внимания. Делайте свое дело, а я — свое. Макар нам споет чего-нибудь, пока Матрены Ивановны нет. А, Макар? Все и будем при деле.
— С чего бы это я запел-то? Хошь, загадку загадаю?
— Загадывай. — Денис посмотрел в видоискатель: отличный будет кадр!
— Вот, слушай. А ты крути знай!.. Дак вот… Родится, вертится, растет, бесится, помрет — туда и дорога! Это вот одна тебе, а погоди, и другую щас вспомню.
Круг уже шел у Михаила Лукича, глина тянулась под пальцами, образуя утробу, которой надлежит потом стать завязью и плодом в руках мастера. Руки же пока были суетны, они плохо чувствовали глину, видимо, ждали момента, когда им приспеет такая работа, которая сама по себе отодвинет и заботы, и страхи, а станется только плавность рук, их извечная сноровка.
— Первую я почти отгадал, — сказал Денис немного громче, чтобы прикрыть голосом мотор камеры, но Михаил Лукич услышал этот сыплющийся звук (он ждал его!), руки чуть дрогнули, приостановились, но все-таки пошли в дело и даже вроде ровней, чем вначале.
— Ну, дак вторую слушай теперича, — снова заговорил Макар. — Взят от земли, яко Адам; ввержен в пещь огненну, яко три отрока; посажен на колесницу, яко Илия; везен бысть на торжище, яко Иосиф; куплен женою за медницу, поживе тружеником во огне адском и надсадися; облечен бысть в пестрыя ризы и нача второй век житии; по одряхлении же рассыпася, и земля костей его не приемлет. Во, какя загадка-то тебе, парень! — Макар прищурил черный глаз на Дениса, дескать, неужто не отгадает?
— Да, братцы! В одном горшке весь Ветхий завет и Михаил Лукич тут же.
— Ввержен в пещь огненну? — спросил мастер.
— Пожалуй! — согласился Денис.
— А еще облечен бысть в пестрыя ризы, привезенные Савеловым из колхозного очага культуры! — вставил Василий.
Старики улыбнулись, и Денис обрадовался, что голова мастера взята крупным планом. Получилось, что улыбается мастер кругу, тому, что рождается на нем.
