Подышать воздухом, очищенным водой, полюбоваться кудрявыми островами, и белыми песчаными отмелями. Да еще принести на кукане жирных окуней, тут же отварить их с лучком и приправить перцем. Блаженство!
Однажды такой вечерний поход привел их к неожиданной находке. На песке возле реки лежал совершенно нагой человек со связанными за спиной руками, весь мокрый и без признаков жизни.
Дмитрий Павлович тотчас достал из кармашка небольшое зеркальце и прислонил к губам этого мужчины.
— Жив! — воскликнул Давыдов, — носовым платком зажал язык страдальца, другой рукой нажал на его грудь. У незнакомца хлынула вода изо рта, он закашлялся и вздохнул, Дывыдов постучал его по спине.
— Что же теперь делать? — обратился Дывыдов к Разумовскому, — за городом нет извозчиков, не на себе же нам его тащить, да еще голого?
— Довезем до города на лодке, — отвечал Разумовский.
— Где же мы ее возьмем?
— Какой-нибудь рыбак сейчас обязательно будет возвращаться с низовий реки в город, надо только подождать.
— И надо нам его одеть.
— Но во что? — изумился Давыдов.
— Одеть его на первый случай мы сможем, я дам ему свои штаны, а сам буду в кальсонах. Вы же дадите ему свою верхнюю рубаху, а сами будете — в нижней. Таким образом мы все трое будем одеты.
— Да, но как же вы будете в кальсонах, в городе?
— Ничего! У меня все равно слава городского чудака, это мне ничуть не мешает жить, а возможно, что даже и помогает. С чудаков меньше спроса.
— Похоже, что вы правы, — согласился Дмитрий Павлович.
Через какое-то время показалась из-за поворота лодка, которая тяжело шла против течения, в ней умело гребли двое. Третий сидел на корме и правил коротким веслом.
— Эй! Сюда! — замахал шляпой Разумовский, — он был уже в одних кальсонах и походил на гусара в белых рейтузах.
— Их трое. Возьмут ли они еще троих? — усомнился Давыдов.
— Как не взять? — отвечал Разумовский, — я — граф, вы — знаменитый ученый и лекарь, как же они посмеют не взять?
Незнакомцу развязали руки. Обрядили его в рубаху и штаны. Выглядел он уже лучше, хотя и дрожал всем телом и не мог говорить.
Рыбаками оказались художник Олимпий Павлов, поэт Сергиев, и этнограф князь Костров. В лодке на дне серебрилась стерлядь, был и король обских рыб, осетр, его спина была благородно зубчатой и напоминала пилу.
— Эй, сюда! — помахал Давыдов, и лодка пошла к берегу.
— Господа! Мы спасли утопающего, он не может идти, а нам надо доставить его в город! — заявил Разумовский.
— Что ж, размещайтесь! — ответил Костров, который исполнял роль кормчего. — Будет тесновато. Придется плыть возле самого берега, и очень медленно, чтобы не зачерпнуть бортом. Иначе вместо одного утопающего будет сразу шестеро. Да сидите в лодке спокойно, не хватайтесь за борта. А отчего вы, граф, в одних кальсонах?
