— Я просил перевода, но получил отказ. — отчаянно прошептал он, целуя мои волосы у виска.
Я стояла истуканом, позволяя себя обнимать и целовать, и вдруг вспомнила слова Александра.
— Ты убил его родителей?… — Было невыносимо тяжело, но все же я спросила.
— Возможно.
Небеса рухнули на землю, голова загудела, сердце заныло. Но теперь мне предстояло научиться жить с этой правдой… Я отстранилась от него, вытерла слезы. Мне было страшно заглянуть ему в глаза.
— Я должна проверить Александра.
Генрих нехотя отпустил меня, и сгорбившись, на дрожащих ногах, я вышла. Чувствуя провожающий взгляд, направленный мне прямо в сердце. Не было оправдания его преступлениям, и я никогда не смогла бы его простить в другой жизни. Но в этой жизни, не было выбора жить иначе. В очередной раз я заставила себя вспомнить, что идет война. И не мы диктуем ей условия.
…ты народ святой у Господа Бога твоего, и тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле.
(Второзаконие)
За все, что делает христианин, он отвечает лично.
За все, что делает еврей, отвечают все евреи.
(Анна Франк).
Спустя неделю, случилось то, что повергло меня в еще больший ужас. Я прежде даже не представляла, что такое может на самом деле происходить в цивилизованном мире. Казалось мы вновь возвращались к истокам варварского существования, где человеческая жизнь ценится не больше смятой безжалостной рукой бумаги.
Была глубокая ночь, когда я проснулась от громких голосов за окнами и шума проезжающих мимо машин. Я поднялась, стараясь не разбудить Генриха, накинула халат и спустилась вниз. Дом был наполнен пугающей тишиной. Вдруг мрачную тишину нарушил странный звук, похожий на стук дверцы. Я вздрогнула. Первой мыслью было разбудить Генриха, но думая, что это может быть кто-то из служащих дома, оставшихся на ночь, я решила проверить все сама.
Я вошла на кухню и зажгла свет. Первое что я увидела, было странное почти иссохшее существо, с густой бородой и скатавшимися волосами. В руках оно держало кусок хлеба и кружку. Я прикрыла рот рукой, чтобы ненароком не вскрикнуть от ужаса, боясь своим криком разбудить весь дом. Я вспомнила каким был Александр до того как я привела его в дом. Существо бросило на меня взгляд и умоляюще прошептало:
— Пожалуйста, мисс, не кричите. Я сейчас уйду.
Только тогда, я осознала, что передо мной человек. Но что должно было произойти в его жизни, что он превратился в столь жалкое и убогое создание. Меня смутила его правильная речь и спокойный ровный голос, слегка ослабевший, но все же принадлежащий человеку.
