— Ваше время вышло, — объявила Дора Порфирьевна.
Анна сошла с трибуны и, остановившись на верхней ступеньке лесенки, идущей со сцены в зал, сказала:
— Наш санаторий числится передовым. Мы даже переходящее красное знамя получили. Но как бы мы ни выполняли план по койко-дням, как бы ни гордились своим действительно образцовым порядком и дисциплиной, до тех пор, покуда у каждого из врачей, я повторяю — у каждого из врачей, — не будет чувства ответственности за жизнь и здоровье поступившего больного, до тех пор, покуда каждый из нас с чистой совестью не скажет себе: «Я сделал все, что мог», — до тех пор мы не имеем права считать себя передовым коллективом. Ведь государство затрачивает миллиарды рублей на ликвидацию туберкулеза, а жизнь человека у нас теперь, когда все делается во имя человека, никакой ценой не измеришь!
В дверях зала стояла Соня. Своим стремительным легким шагом Анна прошла к дверям.
— Все порядок, — сказала Соня на молчаливый вопрос. — Вера Павловна не велела, я сама. Воронова из двадцать седьмой сильно плачет: «Переливание сделали, теперь помру». Зовет, чтобы вы пришли. Я не хотела, а потом подумала, что рассердитесь, если я вас не позову. Правильно я сделала? Уж очень сильно плачет.
— Правильно, Соня!
Через полчаса в кабинет зашла Мария Николаевна.
— Уже кончилось? — удивилась Анна.
— Спаковская никому не дала слова сказать, — усмехнулась Мария Николаевна.
В дверь просунул голову Костя:
— Железный вы дали нокаут, доктор! — и тут же исчез.
— Вы очень хорошо говорили. Очень!
Мария Николаевна закурила и немного помолчала; потом, медленно, как бы пробуя каждое слово на ощупь, заговорила:
— Вам этого Королева Марго не простит, — и так как Анна не отозвалась, добавила: — Мы ведь непогрешимы, а вы в присутствии представителя позволили заметить, что король-то голый.
Мария Николаевна вытащила из кармана жакета новую папиросу и прикурила ее от старой.
По коридору простучали каблучки.
— А вам любопытно было бы посмотреть, как Спаковская ловко свернула собрание. Внесла предложение прекратить прения под тем предлогом, что нужно до кино проветрить зал. Резолюцию поручили доработать президиуму совместно с Мазуревичем. Ловко? Через месяц нам ее зачитают, а к тому времени страсти притихнут. Знаете, к чему она свела ваше выступление?
— К чему?
— Вы разволновались, мол, и наговорили под горячую руку много лишнего.
В дверь постучали. Вошел Журов.
— Я пойду. — Мария Николаевна поднялась. — Пора сына кормить.
