Они проходили мимо большого особняка, со двора которого вдруг раздалась барабанная дробь.
Мальчики в красных галстуках, игравшие перед домом, услыхав звук барабана, побежали в ворота.
Один из военных остановился и тронул другого за локоть.
— Смотри, Петя, — сказал он, — вот дом, где я провел все свое детство. Видишь это окно, третье слева, это моя бывшая комната. Много есть, чего вспомнить! Вот эти окна, это покои Анны Григорьевны, моей бывшей тетушки. Занятно! А теперь здесь пионерский дом.
Военный, которого назвали Петей, хотел был что-то ответить, но вдруг крикнул:
— Жулан, сюда! Экий старик непослушный! Ведь велел тебе дома сидеть. Нечего тебе с собаками грызться.
Возле ворот особняка стоял еще какой-то пожилой человек с седыми усами. Он поглядывал на дом с какою-то добродушно-насмешливою улыбкою.
— Да, голубчик, — пробормотал он, — довольно в тебе генералы пожили! Пусть теперь поживут пионеры.
Военные, продолжая разговаривать, прошли мимо него.
Человек с седыми усами быстро оглянулся и воскликнул вне себя от удивления:
— Васюк!
Один из военных вздрогнул и обернулся.
— Дядя Ваня!
Они крепко обнялись.
— Ну, и молодчина, — говорил Иван Григорьевич, оглядывая Васю с головы до ног.
— Да и вы, можно сказать, молодцом! Но, когда же вы приехали.
— Вернулся, брат, два месяца тому назад... Пока еще были кое-какие деньжонки, жить было туда-сюда... А потом, брат, пришлось лакеем итти в какую-то гостиницу и препаршивую!.. Всяким прохвостам сапоги чистить! Слуга покорный. А тетушка-то, Анна Григорьевна! Кассиршей в кино! Видал-миндал?.. Это она-то!. А?
Вася живо припомнил Анну Григорьевну, когда она бывало строго проходила по большим комнатам особняка. Он попытался представить ее себе, выглядывающей из окошечка кино-кассы, и не мог.
— Ну, а ты что? — продолжал Иван Григорьевич.
— Красный летчик!
— Коммунист?
— Коммунист! По вашему же совету...
— Ну, ладно! Ладно! Нашел, что вспоминать!
— А вот это мой приятель — Петр Днепренко. Помните, был у нас в «Ястребихе»...
— Что? Это Петька?
— Червяков вам копал для рыбной ловли, — со смехом сказал тот.
— Фу, ты чорт побери! Но каково! У меня, у Ивана Стахеева, племянник коммунист!
— Да ведь я вам не племянник вовсе.
— А, ты знаешь? А как узнал?
— Письмо нашел тетушкино...
— Так! Да! Не любила тебя Анна! Только ради сестры и взялась тебя воспитывать! Уж мы с ней бывало частенько из-за тебя бранились! А помнишь, как мы по этому самому переулку удирали?
Так беседуя, они дошли до огромного дома, стоявшего на углу переулка.
