— Ну, все, барышня, разрешились обе, двое жеребят у нас теперь еще. Таких арабов поискать и в самой Москве надо.
— Ну, слава богу, Порфирий, ну спасибо тебе — сегодня же батюшке отпишу, пошли кого-нибудь, попросить Марфу, пусть ужин подает, а мы с тобой пойдём. Посмотрим на них.
* * *
Ульяна дрожала как осиновый лист, пробираясь сквозь лесную чащу к заброшенной избушке. Скоро вечер, а места здесь опасные. Вон на барышню волк напал. И где эта избушка. Федор сказал прямо по тропинке вглубь леса от трех берез ходьбы меньше часа. Она шла, казалось, уже целую вечность, воздух сгущался в сумерках, словно чернила, ей было очень страшно.
— А вот и ты, красавица моя.
Ульяна вздрогнула, когда Федор вышел из-за дерева и подхватил её на руки.
— Ну что, синеглазая, испугалась, — тряхнув русыми кудрями он захохотал.
— Пусти, медведь, чуть душу богу не отдала!
— Ну не отдала ведь, ты сделала, как я просил?
— Все сделала, смотри, Федька, не обмани, ты сказал, что выкупишь меня.
— Выкуплю, красавица, вот барин приедет, и сразу выкуплю!
— А почему у барина, разве у барышни нельзя?
— Можно и у барышни, да только видно придется у барина, — он захохотал и закружил Ульяну на руках.
— Не пойму я тебя, Федечка, ну что ты делаешь, ну полно!
Федор, одной рукой зажав ей руки за спиной, а другой, развязав завязку на блузке, прижал её к огромному развесистому дубу, и принялся целовать в губы. Развязав блузу до пояса, он уложил девушку прямо на тропинку. Ульяна отдавалась ему, казалось, и телом и душой.
— Ах ты красавица моя, я такой горячей еще не видел, хорошо ли тебе со мной? — Федор с силой сжимал в объятиях хрупкую девушку, — вижу что хорошо! Моя, слышишь, только моя!
— Ох, Федечка, люблю тебя, хороший мой, люблю!
Федор перевернулся на спину. Он все-таки добился её! А какая неприступная была, и не смотрела в его сторону. А теперь стоит ему прикоснуться — мягче воска становится.
— Ну, красавица моя, отдышалась? — Федор с улыбкой смотрел в её глаза, — пойдем, надо дело закончить. Он поднял её с земли и оглядел её полуобнаженную фигуру.
— Красавица моя! Ну какая же ты у меня ладная!
Внезапно он помрачнел, в глазах сверкнула молния, он схватил её за косу, намотал её на руку и прижал Ульяну к дереву.
— Только попробуй на другого кого посмотреть! Убью! Слышишь?!
— Пусти, дурак, больно! Да с чего ты взял, что я на других буду смотреть?!
— Знаю я такую породу, на передок слабые, — любой слово ласковое шепнет, сразу хвостом вертеть начинаете, а уж если под юбку кто влезет — тут и ноги подкашиваются, и обмякла вся, готова с любым…
