Судьбе вопреки - Ольга Аматова

По телевизору опять шла «Красотка». Сил смотреть ее еще раз уже не было, до полуночи больше четырех часов, делать определенно нечего. Я решительно встала с дивана и пошла к двери.

— Эй, Ленок, ты куда?

— Прогуляюсь.

— А… только возвращайся до темноты, — съязвила Катерина и вернусь к коллективному просмотру фильма. Я поморщилась в ответ на иронию, натянула плащ и вышла на улицу.

Осень в этом году радовала теплой погодой, и сейчас, в октябре, мы все еще ходили в тоненьких ветровках. Я, правда, предпочитала темный лаковый плащик, а на голову надевала вязаный обод, чтобы уши не мерзли — самая слабая часть моего тела.

Я брела по дорожке парка, начинающегося как раз перед нашим домом, поглядывая по сторонам. На улицах сейчас мало людей — кто-то еще на работе, кто-то сидит дома, заперев дверь на семь замков. Что ж, если хочешь выжить — защищайся. Человеческая раса — самая приспособляемая. На своем опыте испытала. Куда человека ни посели, он сумеет привыкнуть к новым обстоятельствам. Жаль только, что никого нет рядом.

По натуре я очень общительна. И если за последний год бьющая фонтаном жизнерадостность стала меньше, то потребность в общении — нет, даже не общении, а обществе — осталась. Мне трудно быть одной, я сразу начинаю чувствовать себя одинокой. А это, в свою очередь, приводит к меланхолии и риторическим вопросам, вроде: «Почему?», «За что?» и тому подобным.

Иногда меня устраивает такое положение дел. Иногда необходимо побыть одной. Но все же, когда смотришь вокруг и не встречаешь ни одного человеческого лица, поневоле становится грустно. Да еще какая-то тоска ложится на душу.

Раньше я много разговаривала с людьми. Работала в сфере туризма, гидом в частности, и ни разу не пожалела об этом. А потом… последние месяцы на Земле были ужасны. Я впервые узнала, что значит быть дичью. Не просто узнала, почувствовала на своей шкуре. Когда охотники, забавляясь, предупреждают о своем присутствии и смеются над твоими попытками бежать; радуются, если ты понимаешь внезапно, что тебя загоняли в ловушку. Медленно сжимали круг.

Можно ли винить зверя, что прокладывает путь на волю кровью, если нет другого выхода? Раньше я не думала об этом. Потом, оказавшись в шкуре этого самого зверя, ответила: можно. Но наше государство имеет другие взгляды на жизнь. Это была уже не охота даже, а травля.

И все же я выжила. И могу сейчас идти по улице, слушать, как шуршит листва под ногами, и радоваться солнечному дню. Велика ли плата за эту возможность? Думаю, нет. Жизнь бесценна, пусть временами и хочется бросить все к черту и умереть. Но нет, не получается. А потом мгновение депрессии проходит, и ты снова идешь по жизни ровно, лишь изредка позволяя себе подумать о смерти.