ДАЙЗЕРТ. Как трогательно… Я буду держать вас в курсе.
ЭСТЕР. Вы меня отпускаете?
ДАЙЗЕРТ. Вы же сказали, что вам пора идти.
ЭСТЕР. Да, пора… (Она целует его в щеку.) Спасибо вам за то, что вы делаете. Каждую секунду вы роетесь в гнилом тряпье. Мне очень жаль… Мне кажется, то немногое, что можно тут поделать, — просто придерживаться устоявшегося порядка.
ДАЙЗЕРТ. В чем?
ЭСТЕР. О! В общении с детьми, пока они не повзрослели. Вот в чем.
(Он рассматривает ее.)
ДАЙЗЕРТ. Вы по-настоящему совершенно восхитительны.
ЭСТЕР. На том стоим. Спокойной ночи.
(Она покидает его.)
ДАЙЗЕРТ (про себя или к аудитории анатомического театра). Нормальный!.. Нормальный!
(Алан встает и выходит на площадку. Он подавлен.)
ДАЙЗЕРТ. Добрый день.
АЛАН. Добрый.
ДАЙЗЕРТ. Я очень сожалею о нашей вчерашней ссоре.
АЛАН. Это было глупо.
ДАЙЗЕРТ. Было.
АЛАН. Я имею в виду то, что я сказал.
ДАЙЗЕРТ. Как тебе спалось?
(Алан пожимает плечами.)
Ты себя нехорошо чувствуешь, да?
АЛАН. Все в порядке.
ДАЙЗЕРТ. Хочешь, сыграем в одну игру? Ты сразу почувствуешь себя лучше.
АЛАН. Что за игра?
ДАЙЗЕРТ. Она называется «Закрой Глаза!». Ты на чем-нибудь фиксируешь взгляд, скажем, на том маленьком пятне вон там на стене, а я стучу вот этой ручкой по столу. Тук! — и ты закрываешь глаза. Тук! — и открываешь. И так далее. Закрываешь, открываешь, закрываешь, открываешь, пока я не скажу «стоп!»
АЛАН. И как же, интересно, от этого улучшится мое самочувствие?
ДАЙЗЕРТ. Ну, ты расслабишься. И тебе почудится, будто ты говоришь со мной во сне.
АЛАН. Это глупо.
ДАЙЗЕРТ. Не хочешь — не надо.
АЛАН. Я не сказал, что не хочу.
ДАЙЗЕРТ. Ну?
АЛАН. Я не понимаю.
ДАЙЗЕРТ. Хорошо. Садись и смотри на пятно. Положи руки на колени и растопырь пальцы.
(Он разворачивает левую скамейку, и Алан садится на ее край.)
Чувствуй себя свободно, удобно, расслабься… Ты смотришь на пятно?
АЛАН. Да.
ДАЙЗЕРТ. Отлично. Теперь попытайся, насколько это возможно, избавиться от всех мыслей.
АЛАН. Это нетрудно.
ДАЙЗЕРТ. Шшшшш. Не разговаривай… Стукну раз — закрывай глаза. Стукну два — открывай. Ты готов?
(Алан кивает. Дайзерт стучит ручкой по деревянному поручню. Алан закрывает и открывает глаза. Постукивание раздается через равные промежутки времени. После четвертого удара стук трансформируется в громкие металлические звуки, записанные на магнитную ленту. Дайзерт обращается к аудитории анатомического театра. Свет тускнеет.)
Нормально — это радость в глазах ребенка. Да, все правильно. Нормально — это мертвый взгляд у миллиона взрослых. То и другое милует и карает, подобно Богу. Ординарность, ставшая прекрасной и Посредственность, ставшая смертоносной. Хищному Богу Здоровья совершенно необходима Нормальность. И я Жрец этого Бога. Мои инструменты очень изящны. Мое сострадание неподдельно. В этой комнате я действительно помогаю детям. Я заговариваю страхи и облегчаю страдания, но кроме того — по ту сторону предмета — именем своего Бога, именем обеих его ипостасей, я ворую у них маленькие кусочки индивидуальности. Чем лучше кусок — тем более чудесному и редкому Богу он предназначен. И на протяжении… Я больше чем уверен, что ритуал жертвоприношения Зевсу продолжался не дольше шестидесяти секунд. Но жертвоприношения Нормальности могут взиматься дольше шестидесяти месяцев.
