— Я ужасно устала. В январе всегда так. — Кейт открыла крышку и взяла на палец порцию крема. — Фу, какой жирный! Похоже на слизь.
— Кейт!
Она сделала вид, что целиком погружена в заботу о руках.
— Кейт! Черт возьми, выйди наконец за него замуж! Тогда у тебя будет право на протест.
Джулия вернулась домой даже раньше, чем обещала, на целых десять минут. Вторники у Хью были нерабочие, и он согласился (вернее, вынужден был согласиться, без особого рвения) присмотреть за близнецами на время ее делового обеда с Робом Шиннером. Джулия намеревалась позвать Хью с собой ради него, но отказалась от этой мысли ради себя самой и ради их совместного будущего. В духовке она оставила картофельную запеканку, в морозилке — пакет овощной смеси, а на столе — большую упаковку белого йогурта с запиской, что близнецам в него добавляется только по одной ложке меду.
Хью ради творческого подхода сказал, что совсем не обязательно добавлять именно мед. Возможность выбора поначалу обескуражила близнецов — до сих пор никто не спрашивал их мнения. Чтобы немного поощрить их мыслительный процесс, Хью предложил джем, разрешенный только по большим праздникам. Воображение Джорджа и Эдварда сразу разыгралось. Один сказал: мармелад, другой — арахисовое масло. Один сказал: шампунь (это уже было куда забавнее), другой — какашки (это было так забавно, что от смеха оба повалились со стульев и начали кататься по полу, дрыгая ногами). После этого уже ничто не могло остановить взрыв дикого возбуждения. Джордж и Эдвард носились по кухне, во все горло вопя «какашки, какашки!», натыкаясь на предметы и опрокидывая все, чему недоставало устойчивости. Каждый хотел быть самым остроумным. Джордж нахлобучил на голову подушку с кресла, Эдвард начал ее отнимать и уронил йогурт, открытый, но так и не съеденный. Все свалилось на пол, причем йогурт вылился на подушку. Это всех сразу отрезвило. Мокрые и липкие подушки почему-то сразу наводили на мысль о маме, хотя одно никак не рифмовалось с другим.
— Я ее застираю, — предложил Хью.
Близнецы с облегчением вызвались помочь и, как результат, вылили на злосчастную подушку целое море жидкого моющего средства. Это окончательно превратило ее из воздушной, мягкой, цветастой и пышной в нечто темное, тяжелое, истекающее водой и пеной. После долгих выкручиваний подушку положили сохнуть на «Агу».
— С ней все будет в порядке, — уверял Хью. — Перо просохнет, мы ее взобьем, и все будет как раньше.
