И буйствовал морской прибой
У каменных громад.
Сидел близ них, угрюм и тих,
Взирая на валы,
Простой поэт, еще ничьей
Не ведавший хвалы.
Он слушал, как полночный шторм
Ярится и ревет;
Как тяжко бухает волна,
Врываясь в гулкий грот.
Гремела ночь, ревела ночь,
И вспыхивала высь;
Но вдруг печальные слова
Неслышно раздались:
«— Горюй, Шотландия! Пришел
Безблагодатный час.
Рыдай, Шотландия! Певец
Бессмертный твой угас.
— Он так любил наедине
В глуши бродить лесной,
Внимая щебету пичуг,
Ликующих весной!
— Любил он хаживать в поля,
С отрадой глядя, как
Сияют летние лучи,
Лелея хлебный злак!
— А осенью, когда ссыпать
В амбар пора зерно,
Любил он молвить: сколько благ
Природой нам дано!
— Любил воспеть он свист ветров
И туч тяжелый бег,
Когда зима несла мороз
И насылала снег.
— Скорбите, славные певцы!
Ваш дружеский союз
Померк — ушел блестящий бард,
Слуга людей и Муз.
— Скорбите все, кто укротить
Стремится произвол!
Поэт-боец, поэт-герой
Ушел — навек ушел.
— Скорбите все, кто беднякам
Торопится помочь:
Добрейшею была душа —
Да отлетела прочь.
— И тщетно станет клеветник
Скрипеть своим пером!
Певцу — заслуженный венец,
А подлецу — сором!
— Живи, чудеснейший поэт, —
Живи в своих стихах,
Доколе весь юдольный мир
Вернется в тлен и прах!»
И смолк неслышимый глагол
На диком берегу.
А кто глаголал, и кому —
Поведать не могу.
Дамфриз,
15 августа 1797
