— Я не знаю.
Руфус повернулся в сторону матери. Мать протянула ему тарелку из стопки напротив.
— Тебе положить салат? — спросила она у Бекки.
— Нет, — ответила та.
Руфус передал тарелку Клер, а девочка, не глядя на него, передала ее сестре. Бекки водрузила ее на подставку и положила сверху полиэтиленовый пакет. Потом она снова стала развязывать узел. Джози выставила две большие тарелки с макаронами перед Клер и Рори. При этом брат и сестра даже не двинулись, не проявив ни малейшей реакции. Они, как зачарованные, смотрели на Бекки. И Руфус — тоже. Все их внимание было сосредоточено на том, что обнаружится, когда девочка развяжет узел.
— Прекратите таращиться, — сказала Бекки.
Джози положила себе небольшую порцию макарон и обошла стол, чтобы занять самой место между Бекки и Рори.
— Будь добра, передай мне перец.
Казалось, никто не слышал ее. Все глаза были прикованы к пальцам Бекки, распутывающей узел. Потом, очень медленно, она надорвала пакет и высыпала на свою тарелку с чрезвычайной осторожностью кучку сероватого риса вперемешку с меньшими горстями красновато-оранжевого и черного цвета.
Джози уставилась на содержимое пакета.
— Что это?
— Рисотто, — ответила Бекки. Ее голос звучал гордо. — Мама сделала это.
Она взглянула на Рори и Клер, имея наглость предложить им такую стряпню. Ведь когда Надин приготовила рисотто накануне вечером, все категорически отказались это есть. Тогда случилась ссора по этому поводу, а потом — другая ссора, немного позже, когда Надин нашла Клер и Рори под самой крышей с полиэтиленовым пакетом с нарезанной булкой. Те набивали рты и молча жевали с огромным аппетитом…
— Я думала, ты голодна, — сказала Джози, глядя на грязь в тарелке Бекки.
— Я же сказала, что не люблю спагетти.
— Понимаю. Пока мы едим эту горячую, только что приготовленную еду, ты собираешься кушать холодное рисотто?
— Да, — ответила Бекки. Она посмотрела через стол на Руфуса. — У меня еще много, — сказала она ему, и ее голос оказался почти приятным. — Этого достаточно, чтобы остаться в живых, пока я снова не окажусь дома. Мне не нужно есть что-нибудь здесь.
Шейн, буфетчик, работающий неполный день, заявил, что убирать квартиру Дункана Брауна столь же легко, как дамский будуар после обслуживания посетительниц «Лисы и винограда».
— Мне будет приятно, — сказал Дункан, — если моя дочь, Элизабет, услышит это от вас.
Шейн подмигнул:
— Женщины всегда ужасные чистюли, но никогда не понимают главного. Так вот, на мой взгляд, пыль — не главное. Я убрал бы кухню и ванную так, что там можно будет расположить новорожденного, но не стану беспокоиться из-за пыли. Никто еще не умирал от небольшого количества пыли.
