Джина вздохнула и убрала руки с клавиш. Ее вдруг охватила ностальгия. Она вспомнила дни своего чудесного прошлого, когда Фергус уезжал по делам в город, Софи уходила в школу, она давала уроки, а в холодильнике ждали продукты для ужина…
«Будьте осторожны с воспоминаниями, — предупредила ее Диана Тейлор. — Не надо идеализировать прошлое, иначе вы изведете себя сожалениями. И ностальгией. Ностальгия — жестокий убийца».
— Можно войти? — спросил Лоренс.
Джина обернулась. В хлопковых брюках и голубой рубашке с закатанными рукавами он стоял в дверях гостиной и держал блюдо.
— Захотелось тебя угостить.
— Лоренс!
Она бросилась к нему с объятиями и расцеловала.
— Это китайские блинчики. Начинка овощная, так что Софи тоже может поесть. Как дела?
Джина взяла блюдо и приподняла фольгу: под ней в блестящем коричневом соусе лежали шесть полукруглых блинчиков.
— Как мило!
— Я подумал, это лучше, чем цветы… ты говорила — их приносят на похороны.
Она улыбнулась:
— Правда? Как здорово, что я так сказала! Выглядит невероятно аппетитно.
— Да и ты неплохо выглядишь.
— Кажется, мне уже лучше.
— Здорово! Я за этим и пришел.
Джина прошла на кухню и поставила блюдо в холодильник.
— Пойдем в сад. Надоело дома сидеть! Только что приходил агент замерять дом. Мне теперь очень неудобно. Софи устроила сцену и убежала.
— Знаю. Она у нас.
Джина резко обернулась.
— Да?
— Ага. Хилари даст ей работу. Она уже давно хотела, просто замоталась. Так что Софи успеет хотя бы месяц поработать.
Джина поднялась на ромашковую поляну.
— Она мне ничего не говорила.
— Правда? А ты против?
— Не знаю… Мы постоянно молчим. Она считает, что это моя вина, понимаешь? Если бы я в то утро не раскричалась, Фергус бы не ушел. Мой скандал был для него последней каплей.
Лоренс сел на готическую скамью. Фергус не забрал ее, однако дал понять, что приносит большую жертву. «Ее сделали специально для нашего сада, пусть здесь и останется. При продаже дом от этого только выиграет».
— Я даже поговорить с ней не могу. На вопросы про ужин она отвечает, а все остальное время молчит.
Если честно, я ревную. Ужасно боюсь, что она будет ездить к нему в гости и что у них появится другая жизнь, о которой я ничего не буду знать. — Джина села рядом с Лоренсом и вдруг с жаром добавила: — Как же я рада тебя видеть!
— Я не хотел, чтобы ты считала меня грубияном. А то выгнал тебя из дома… Проявил «строгую любовь», как говорят американцы.
— Никакой ты не грубиян. Тогда я жутко разозлилась, но потом все поняла. И вообще ты был прав. Я теперь хожу к психологу. Ну, я говорила уже по телефону. Она очень милая.
