— Кто — окружили?
— Кто были на подмостках.
— Из публики?
— И из публики тоже.
— Или его люди?
— Как это понимать: его люди?
— «Ангелы ада».
— И они тоже. Один кинулся на него с железным прутом, выдернутым из ограды, и если б его не удержали…
— Вы сумеете его опознать?
— Нет. Там такая кутерьма была, в этом проклятущем красном свете, и возле меня тоже вскочили все, завыли, заорали… сущий ад. Нет, опознать не сумею. Там другой еще был рядом с ним, очкастый такой здоровяк, от музыки, по-моему, шизанулся; как сдернет с себя рубашку и с кулаками на Мика Джеггера…
— Это когда было?
— Когда он запел «Зачем мы согласились».
— И его, надо полагать, не опознаете?
— Не сумею, нет. И Марти Балинта тогда же стукнули. Он у «Джефферсона»[17] первая гитара.
— Вот и Марти вы знаете. Тоже по фотографии, из коллекции сына?
— Нет, и лично, мы с ним две недели койка в койку в больнице провалялись. Он помочь хотел там одному, которого с ног сшибли, и тут его самого чем-то тяжелым как ахнут сзади по кумполу, кровь, говорит, из меня, как из свиньи, ору, говорит, как резаный, но никто и не подумал поднять. Он побоялся, что затопчут насмерть, подкатился к краю эстрады и — вниз.
— Давайте вернемся к убийству Хантера. Оно тоже было у вас на глазах?
— Ну, отчасти.
— Да или нет?
— Да. То есть я видел, что кто-то замахнулся ножом…
— Кто-то из «ангелов ада»?
— Может, и из них.
— Минутку! Напоминаю вам, что концерт снимало двенадцать кинооператоров. Когда Хантера ударили ножом, трое как раз находились на эстраде, и один, главный, сделал сорок кадров с расстояния в десять метров. Кадры эти имеются в деле. Продолжайте!
— Я же говорю: может, и из «ангелов ада». Помню только, на шее у него был длинный красновато-оранжевый шарф, когда он занес нож и с размаху всадил в того, в зеленом, который лежал.
— В Мередита Хантера?
— Не знаю я. Он позади Мика Джеггера упал, метрах примерно в семи, и лежал на спине, лица мне не видно было. А тот, с ножом, тоже спиной ко мне повернулся. Он на животе у Хантера сидел, сидя нож всадил. Мик Джеггер пел как раз: «Зачем мне стоять, если вертится шар».
— Что пел?
— «Зачем мне стоять, если вертится шар».
— Пел — во время убийства?
— Наверно, чтобы помешать, предотвратить что-нибудь похуже.
— Сумели бы вы опознать убийцу?
— Нет.
— Ну, ясно. Но, может быть, если кадры просмотрите.
— Я же спину только видел, как я могу опознать?
— А если вызовем на очную ставку?
— Очную ставку задом ко мне?
— Значит, не сумеете. Ну хорошо. И тех не сумеете, которые сбежались и стояли на коленях вокруг Хантера?
