— Одним словом, вы оставили свое место, раздобытое с таким трудом, чтобы автограф получить для десятилетнего сына?
— Да, довольно глупо с моей стороны: вернулся, а его уже и след простыл.
— И полиция, насколько нам известно, только через две недели доставила его домой. Но это сейчас к делу не относится. Мы остановились на том, что «ангелы ада» сбросили девушку с эстрады.
— Кто сбрасывал, я не знаю. Может, они, а может, кто еще. Могла и сама упасть. Не знаю, как там все получилось, почему прервали только что начатый номер. Мик Джеггер подошел к микрофону и с воздетыми руками стал просить всех успокоиться. «Успокойтесь, братья, — кричит, — успокойтесь, братья и сестры мои!»
— Не много он этим достиг. Продолжайте!
— Но его оттолкнули…
— Кто? «Ангелы ада»?
— Не знаю. В этом проклятом красном свете я бы и мать родную не узнал.
— Но Мика Джеггера ведь узнали же.
— Как же не узнать, если мужик, а волосищи, как у бабки моей покойной…
— Продолжайте!
— Микрофон замолчал, надолго. Неизвестно, что там у них делалось. Потом вышел Кейт Ричардс….
— И Кейта вы знаете?
— По фотографии. Его фото тоже у сына есть.
— Словом, и при красном свете узнали? Ясно. Итак, к микрофону подошел Кейт Ричардс.
— Но все уже так орали, ничего почти нельзя было разобрать. «Мы больше не играем, если сейчас же не прекратите», — вот что он сказал.
— И только?
— А Мик Джеггер, тот просто ревет, и все, — усилитель над нами икает, запинается, ну, как пьяный, которого вот-вот вывернет. «Уйдем, если не перестанете, — это он сквозь слезы, — уйдем, если не перестанете…» — заладил. Один «ангел» оттолкнул его и во всю глотку обозвал словечком из пяти букв… ну, матерным.
— Узнали бы вы этого человека?
— Нет.
— Ну, понятно, в этом чертовом красном свете! Дальше.
— Человека этого отпихнули, а Джеггер с ребятами, думая остановить драку, запели: «Скажи, что ты не веришь», а потом «Зачем мы согласились».
— Так, значит, все-таки помните, что исполнялось. А говорили, что не интересуетесь музыкой.
— Мне соседи сказали, как называется. Музыкой, конечно, не интересуюсь, я только из-за сына приехал, еще раз могу подтвердить. Но когда начали «Under my Thumb»,[16] опять все передрались.
— Передрались где, на эстраде?
— И на эстраде тоже. Опять кого-то скинули оттуда, Мик опять навзрыд в микрофон: «Уйдем, если не перестанете», — но никто его не испугался.
— Кто — «никто»?
— Ну, из дравшихся. Дрались как черти, а Мик пел дальше. Хотя не очень-то получалось, его там окружили, похоже было, что самого вот-вот пришибут.
