Готовясь повернуть в последний коридор, она услышала голос. Осторожно выглянув, увидела, что Пряхин говорит по телефону. В тупиках и колодцах существовали щитки телефонной связи. Вначале она решила было, что он докладывает в бункер о ее проходе в действующую зону, но потом сообразила, что здесь нет их телефона. Их аппарат был там, во втором колодце третьего уровня. Убедившись, что Пряхин ушел вниз, заперев комнату, она вновь открыла дверь и нашла свое удостоверение в чужой мужской робе. Обменяв документ, она снова пошла наверх. Затем на ровном месте в пустом и чистом коридоре упала. Суеверия. Но она опять вернулась в бытовку и просидела там восемь часов. Если Пряхин сдал ее, вряд ли больше восьми часов будут ждать ее выхода, решив, что «работу» отменили или она каким-то образом прошла незамеченной. Важно было также попасть на пересменку, когда людей в действующей зоне больше и, очевидно, они меняются или уходят.
Она вышла наверх без приключений, долго моталась по городу, убедилась, что хвоста нет, и наконец на Московском проспекте подошла к дому, где находилась явка. Этаж второй, шторы задернуты. Так и должно быть. Никаких фургонов снаружи. Гражина не стала звонить из ближайшей телефонной будки, позвонила из той, что кварталом дальше. Трубку должны были взять или на четвертом гудке, или на восьмом, или на двенадцатом. Взяли на шестом, тишина, потом голос старика Глухова. Да, все в порядке. Контрольного слова он не произнес. Она не могла поверить в провал. Отъехала на троллейбусе к метро, позвонила снова. Теперь Глухов взял трубку на третьем гудке.
— Что же ты? Заходи. Жду тебя.
Он должен был сказать: «Привет».
Всех явок, кроме Бухтоярова, не знал никто. Само существование подпольной организации в Петербурге — катакомбы, бункеры, явки, пароли — воспринималось причастными к делу как какая-то фантасмагория. Ушедшие под землю однажды, отступившие туда с боем, который вспоминался как несуразный сон, за полгода, проведенные ниже уровня земли, естественно, не стали профессионалами, но Бухтояров сделал все возможное, чтобы люди, волею обстоятельств мобилизованные им, были готовы выполнить совсем не простые задачи.
Сейчас, когда Гражина шла по улице Чайковского, совершенно обыкновенная женщина, то ли праздношатающаяся, то ли занятая каким-то ей одной ведомым делом, лишь некоторая бледность могла указать на ее принадлежность к подземелью. А шла она на запасную явку. И телефона там не было…
