Клон - Леонид Иннокентьевич Могилев

Номер Исы Бараева на четвертом этаже. Пока Иса заполнял декларацию в холле, оба его чемодана мальчик уже поднял наверх. Теперь он думал только о душе.

Он вошел в искусственную прохладу, переступил границы служебного оазиса, огляделся. «Олимпия» сочетала в себе претензию на уровень четырех звезд, постсоветский бардак, чухонскую аккуратность. Это когда губы женщины, стремящейся стать дамой, накрашены, а запах с кухни, прихваченный одеждой, порами кожи, оставшийся в волосах, проникает в дорогую гостиную, не дает чувствовать себя легко и комфортно.

Он снял и бросил на кресло рубашку, брюки, трусы, не распаковывая чемоданов, прошел в душ. Жара в Таллине случилась необыкновенная. Впрочем, по всему миру сейчас такая жара. Садясь в самолет в Хельсинки, он все же надеялся, что хоть с другого берега залива американское пекло последних дней наконец оставит его. Ожидания не оправдались. Как будто раскрылись двери ада на миг, ставший месяцем, и все не хотели закрываться, всасывая случайные души и делясь с людьми теплом Большого очага.

Струи воды вернули его на время к жизни. Потом он вытерся большим махровым полотенцем, долго его рассматривал. «Мягкое какое». Прошел через главную комнату в спальню, лег поверх покрывала на тахту. Оставалось три желания: холодное пиво, свежая одежда, местная газета в баре. Предстояла большая работа. После бара и прогулки он, возможно, возьмет девку. Говорят, здесь это почти ничего не стоит. Утром нужно уже работать. Обычная рутина. Уйти в город, провериться, потом еще. Встретиться со связным. Получить инструкции, вернуться в отель. Или не возвращаться. Как карта ляжет.

Полистал буклет на столе, нашел нужный номер, позвонил, заказал пиво в номер и газеты. Хотелось скорей ощутить жизнь этого города, считающего себя вольным.

Он надел шорты, майку. В дверь постучали.

Иса пропустил внутрь официантку с подносом. На подносе под салфеткой — три бутылки «Хольстена» и тарелка.

— Что это? — спросил он по-английски.

— Холодный угорь. Копченый.

— Хорошо, — полез в бумажник за чаевыми. Нашел долларовую бумажку, положил на поднос, посмотрел вслед девке. Не в его вкусе. Коротковата. Он был небольшого роста, худой, любил крупных женщин.

Одна бутылка оказалась уже открытой, открывашка рядом. Он взял запотевшую бутылку, отхлебнул большой глоток, подошел к окну. Панорама весьма привлекательная. Должно быть, Ревель, так, кажется, его называют, по-настоящему приятный городок. Потом сюда вернуться будет проблематично.