Следует отметить при этом, что обвинение Чирикова в агрессивности не имело под собой особых оснований. В эмиграции он очень скоро отошел от политики и публицистики, свои размышления облекал главным образом в художественную форму (хотя выпады против большевиков различимы и в его последнем романе — «Отчий дом». Однако неприязнь к писателю на родине, как, впрочем, и ко всей эмигрантской литературе, была столь велика, что и много лет спустя после смерти Чирикова единственное переиздание его произведений в России «Повести и рассказы» (1961) преодолело цензуру с огромным трудом, а вернувшимся из эмиграции его детям В. Ульянищевой (той самой Вале, которой была посвящена «Моя книга», куда вошли «Белая роза» и «Моя жизнь») и Е. Чирикову (тому самому Жене, которому вместе братом Гогой своим рождением обязана книга «В царстве сказок») разрешили поселиться — и то исключительно по ходатайству Е. П. Пешковой — только в Нижнем Новгороде и Ташкенте.
На самом же деле и в эмиграции Чириков не изменил ни своего облика, ни своего образа мыслей — остался тем же самым порядочным русским интеллигентом, каким он был и прежде. На эмигрантских вечерах часто возникала его невысокая коренастая фигура в темно-синем пиджаке со светлым галстуком большой бабочкой, какие носили в старой России начала столетия земские врачи и сельские учителя. Чириков мог даже вскочить на стол и под шумные аплодисменты молодежи произнести горячую речь о чем-то очень хорошем, но не совсем точно уловимом. Как это напоминало приход Чирикова в рабочие клубы Москвы и Питера, в кружки учащейся молодежи, когда также под гром аплодисментов он появлялся в бархатной блузе, с длинными черными волосами, зачесанными назад, с большим красным бантом, выделявшимся на черном бархате! Больше всего он любил общение с публикой, своим читателем. Недаром он советовал в свое время впавшему в уныние своему другу писателю Скитальцу: «<…> почитай рабочим за Невской заставой. Очень приятная публика. А если споешь еще из волжских песен, — с ума сведешь»[53]. И весьма показательно, что роман «Зверь из бездны» он посвятил «братскому чешскому народу». И даже учитывая все многочисленные публицистические и политические выступления Чирикова — а он печатался в большевистской «Новой жизни» (1905), протестовал против преследования М. Горького в Америке (1906), затем резко полемизировал с ним по поводу его статьи «Две души» (1915)[54], выступал в защиту позиции оборонцев
