— Спи, спи! А Хаврюшу зарезали…
Володя раскрыл глаза и зажмурился от свету.
— Чего спишь? Проспали Хаврюшу-то.
Тогда Володя заморгал глазами, сел в постели и начал чесать себе обеими руками затылок. Я еще раз сказал то же самое — и тогда Володя спрыгнул с кровати и начал быстро надевать чулочки. Мы кое-как оделись, не застегнули даже башмаков и потихоньку вышли из детской. Было тихо в комнатах, только в столовой кухарка брячала чайной посудой… Мы подошли к двери в кухню и остановились. Страшно было нам войти в кухню.
— Иди!
— Иди ты вперед!
— Боюсь.
— И я.
— Думаешь, убили?
— Наверно…
— А может быть, Бог спас… — сказал Володя, перекрестился и приоткрыл дверь в кухню.
— Казнили! — сказал он и быстро затворил дверь.
— Там?
— На столе…
— Мертвый?
— Мертвый…
Меня тянуло пойти в кухню и посмотреть на мертвого Хаврюшу, но было страшно туда идти.
— Что вы тут толчетесь? — спросила кухарка, проходя в кухню.
— Закололи? Да?
— Закололи, голубчики… До смерти жалко и самой-то мне… Поглядите! Тепленький еще…
Кухарка ушла.
— Иди посмотри!..
— Не хочу…
— И я…
— A-а, слезки…
— А у самого-то?..
Мы разошлись в разные стороны и перестали говорить про Хаврюшу. Но мы не переставали думать о нем — и оба были невеселые. Не хотелось идти на двор играть, не хотелось пить чай с хлебом и здороваться с папой и мамой…
— Пегасик! Нет у нас Хаврюши, убили его! — жаловался я Пегасу, когда он, грустный, пришел к нам в детскую. Пегас опустил хвост и голову. Я обнял его за шею и поцеловал в морду… Пегас лизнул меня, встал посреди комнаты и задумался. Потом он покружился на месте, лег и вздохнул, положив морду на передние лапы. Тянулся день, длинный и скучный, и опять били проклятые часы… «Дон, дон, дон». Три часа… Вчера, когда часы били три раза, Хаврюша был еще жив, а теперь нет его… И завтра будет бить три часа, и послезавтра, и всегда… всегда. А Хаврюши никогда не будет на свете…
Пришел папа со службы. Позвали обедать.
— Не хочется, мамочка…
— А мы не пойдем! — хмуро сказал Володя.
— Папа сердится… Идите!..
— Ну, останетесь без обеда… А сегодня поросеночек с кашей.
— И не надо, ешь сама!
— И малина со сливками.
— Не надо.
Мы не пошли обедать… Мы боялись увидеть жареного Хаврюшу с распоротым брюшком, набитым кашей… Мы вылезли через окошко на двор и там около сарая плакали о Хаврюше. Когда все кончилось, мы пошли домой через кухню. Лучше бы не ходить!..
Кухарка мыла посуду, а Пегас жадно ел косточки, так что они трещали у него на зубах… Сперва я не догадался, что ест Пегас, но когда увидел Хаврюшин хвостик, то понял…
