Так они возились и смеялись еще минут 15, пока Маринка окончательно не проснулась. Потом еще немного посидели обнявшись. Маринка размякла от маминой (такой редкой последнее время!) ласки, от маминого тепла и потеряла осторожность. Всеми мыслями, всей душой она была еще в своем сне. Все еще ощущала упругость воздушных струй и немыслимую, невозможную легкость своего тела.
— Мама, я летать научилась!!! — восторженно начала она, и словно споткнулась о мамино затвердевшее, в миг ставшее чужим лицо.
— Да во сне, во сне, не беспокойся… — поспешила внести ясность Маринка. Это просто удивительно, какой чужой, неприятно-строгой и не желающей ничего понимать становилась мама, когда разговор касался чего-нибудь ЭТАКОГО. Каких- нибудь «Маринкиных глупостей», как называли это все в семье. Все, кроме бабушки. Но бабушка, по мнению домочадцев и соседей, сама была «с фантазиями»…
— Ох, чадушко ты мое, ну когда же ты станешь серьезнее? — у мамы явно отлегло от сердца.
— А зачем? Так интереснее! — вновь потеряла бдительность Маринка.
— А затем. Ну-ка, сядь нормально, давай поговорим, как два взрослых человека…
Маринка недовольно засопела. Ей не хотелось чувствовать себя взрослой в такое прекрасное летнее утро. Кроме того, если уж было сказано «сядь как следует», разговор будет явно неприятный.
— Ну скажи мне, долго это будет продолжаться? — разговор начинался, точно следуя извечному сценарию, который кто-то написал много-много лет назад специально для педагогических бесед. Маринка вздохнула, но решила пока от сценария не отклоняться:
— А что я сделала?
— А то. Вечно у тебя все не как у людей. Ты словно не в реальном мире живешь, а в книжках своих. Вон, три полки сказками забиты. У Валерки с третьего этажа, например, сказок не найдешь. У него вместо них все, что можно достать по компьютеру. А у Верки — по психологии. Люди уже сейчас к институту готовятся. А ты? До сих пор, как дошкольник, во сне летаешь, да сказки читаешь. Да дошколята и те знают, кем стать хотят! А ваша светлость?
Маринка угрюмо молчала. Вообще-то, она знала, кем хочет стать. Но говорить об этом не стоило, потому что в этом, реальном, мире такой профессии просто не может существовать.
— У тебя вечно какие-то фантазии, — продолжала обличать мама, — вот, полюбуйся на свой дневник!
Марина нехотя скосила глаза. Уж свой-то дневник она знала до последнего пятнышка. И отлично помнила так возмутившую маму запись: «Вчера ваша дочь принесла в класс домового. Примите меры!»
