В Лондоне я попросил местных коммунистов связать меня с рабочими компании «Форд», которая также имеет предприятия во многих странах мира. В лондонской редакции газеты «Дейли уоркер» состоялась беседа с профсоюзным деятелем с завода «Форд» в Дагенхеме. Разговор подтвердил такую же картину. Время от времени проводились международные встречи профсоюзов автомобильной отрасли, но до совместных действий дело не доходило.
В целом создавалась нерадостная картина отступления рабочего движения под натиском транснационального капитала. Думается, это было связано с общей потерей влияния профсоюзами. В экономике Запада шел очередной подъём, и рост реальных заработков делал проблему международной солидарности рабочих менее актуальной. В развивающихся странах работники на предприятиях ТНК входили в более высокооплачиваемую категории, чем все другие трудящиеся, и представляли собой нечто вроде местной рабочей аристократии.
Но то был только начальный период глобализации, которая развернулась с полной силой в 1990-х годах. Только тогда появилось и массовое движение антиглобалистов, которое включает самые разные организации с различными лозунгами и программами.
Второй раз в Лондоне я провёл в 1988 году дискуссию с левыми учёными о конфликте между ТНК и национальным государством. Дискуссия состоялась у Сэма Аароновича, одного из ведущих марксистских экономистов в Англии. Сэм ещё в 1950-х годах издал хорошую книгу о финансовом капитале своей страны. Он тогда приезжал в Москву, и я с ним встречался в редакции «Нового времени». На дискуссию в Лондоне пришли ещё несколько профессоров лондонских университетов и колледжей. Итоги этого разговора были опубликованы в «ПМС» в статье «Можно ли контролировать ТНК?»
Думается, мы первые тогда показали, что рейганомика и тэтчеризм будут не кратковременным отклонением от послевоенного курса, а долговременной новой стратегией, которая диктовалась интересами транснационального капитала. В отличие от старых корпораций и банков, заинтересованных прежде всего в стимулировании собственного рынка, ТНК делали главную ставку на снижение зарубежных барьеров для движения капитала подчас в ущерб национальному рынку. Всё это сочеталось с наступлением на профсоюзы, сокращением социальных платежей в национальных бюджетах, перераспределением доходов в пользу богатых классов.
В какой мере рабочее движение и социал-демократические партии могли сопротивляться новому курсу, используя национальное государство? Мы считали, что это возможно, но только при опоре на ту часть предпринимателей, для которых главный интерес — в развитии внутреннего рынка, и ту часть средних слоев, благополучие которых (как, например, врачей, преподавателей) напрямик зависит от сложившихся десятилетиями социальных программ государства.
