— А я как раз чужак, — медленно произнес Роджер, — и, значит, меня пригнал сюда Дик Шарп?
— Соображайте уж сами, — сказал Гэрет. — А мне пора на десятичасовой рейс. — Он продвинулся по скамейке до края стола и встал. Но не уходил, глядя ироническими, пронзительными глазами сверху вниз на Роджера.
— Гэрет, — сказал Роджер. Момент был решающий, и он намеренно назвал горбуна по имени, чего до сих пор не делал. — Я не состою на жалованье у Дика Шарпа. Если же вы все-таки считаете, что он платит мне, то у вас на редкость плохая разведка, и к тому же вы чертовски непроницательны.
— Ну и дальше что? — спросил Гэрет. Его потертая кожаная куртка блестела под электрическим светом, словно потный лоб.
— А дальше — до свидания. Люди непроницательные не могут сражаться с такими умными бестиями, как Дик Шарп.
Горбун пригнулся к самому лицу Роджера.
— Вот теперь я знаю, что вы работаете на Дика Шарпа. Он подослал вас, чтобы запугать меня. Чтобы я начал тревожиться и потерял веру в себя.
— Валяйте, валяйте, — сказал Роджер. — Верьте любой глупости, какая вам по душе. Я сдаюсь.
Гэрет направился к двери, по пути кивнув на прощанье хозяину. Он открыл было ее, но тут же отпустил — дверь закачалась на петлях, а он стоял и смотрел на нее, точно хотел пронзить взглядом. Потом повернулся и снова подошел к Роджеру.
— Если завтра утром в полдевятого придете на площадь, — сказал он, — я познакомлю вас с расписанием.
— Приду, — сказал Роджер.
— Я буду вас ждать, — сказал Гэрет. Затем он несколько раз кивнул и ушел.
Кожаная лямка была очень тонкая. Она врезалась Роджеру в плечо: накануне вечером, раздеваясь, он обнаружил на коже красную полосу. Сегодня он надел сумку на другое плечо, но это было неудобно: ему приходилось отсчитывать монеты и давать сдачу левой рукой. День подходил к концу — они ехали десятичасовым рейсом в Лланкрвис, — и Роджер изрядно устал. Единственное спасение, решил он, приобрести одну из этих дурацких кожаных курток, чтобы не натирало плечи.
Раздумывая об этом, Роджер следил за руками Гэрета, легко лежавшими на большом колесе руля, — последнюю четверть мили он особенно осторожно вел автобус. Большинство пассажиров уже сошло. Оставалось человек пять-шесть, которые ехали до конца — до верхнего края Лланкрвиса, откуда начиналась дорога, открытая всем ветрам. По-видимому, эти люди жили либо на окраине поселка, либо в коттеджах, разбросанных по склону горы. Среди них была и красавица брюнетка, работавшая портье в отеле «Палас»; она сидела выпрямившись, одна на заднем сиденье. Роджер удивился, когда на площади она вошла в автобус, и уж совсем был поражен, когда она взяла билет до конца. Возможно, она ехала навестить кого-то в этом отсыревшем медвежьем углу, на краю света, где по дороге видишь лишь мокрую черепицу да застывшие, тупые взгляды овец? Но кого такая девушка могла навещать? Неужели она живет в Лланкрвисе? Нет, не может этого быть! Беря деньги за билет, Роджер с таким нескрываемым интересом уставился на нее, что она вспыхнула и отвернулась к окну. На ней было зеленое замшевое пальто, которое, должно быть, стоило уйму денег. Конечно, у девушки с такой внешностью есть богатые покровители или друзья. Продвигаясь по автобусу, Роджер то и дело посматривал на нее, потом мысли его перескочили на то, что у него стерто плечо и, следовательно, придется покупать эту дурацкую куртку.
