— Что это вы, викарий, глухого из меня делаете? — кипятится ксендз. — Я ведь отлично слышу, что речь о голубе, не об органисте. Органист у нас не рыжий, а лысый!
Уже у калитки я слышал, как викарий пытался его урезонить, а тот разорялся:
— Сколько раз просил вас покончить со своими голубями! На что это похоже? К вам больше голубятников ходит, чем верующих на исповедь!
Жаль, что викарий из-за меня засыпался. Таких почтовых голубей, как у него, я нигде еще не видел. Ну какой убыток ксендзу, если у него сорвут одно-другое яблочко или держат в плебании голубей? Сухарь, и больше ничего… Но по-настоящему во всем виноват был Рыжий. Черт, не голубь. И я еще больше рассердился на этого подлеца.
Старику Дерде не понадобилось объяснять, в чем дело. Он стоял посреди двора и пальцем пересчитывал голубей на соседней крыше. А те сидели, разомлев от жары, — в такой зной даже голубю не летается. Иначе б он их недосчитался. Он отдал мне Рыжего и сказал:
— Посадите его на цепь. Или продайте, он у меня больше живет, чем у вас!
Возвращался я мимо кино. Голубя посадил за пазуху и придерживал одной рукой. В другой у меня был пакет с семенами.
Подул ветерок, и стало веселее.
Не знаю, как это получилось. Сзади вдруг взвизгнул тормоз, что-то ударило в спину. Наверно, я растопырил руки, потому что Рыжий забил крыльями возле самого моего носа и пошел вверх. Потом внезапная боль, и сразу стало сладко во рту, точно от сахара.
Оказалось, что я сижу на краю тротуара, а с мостовой поднимается какая-то девочка. Рядом со мной лежал ее велосипед, переднее колесо еще вращалось. Лицо у девочки скривилось от боли, а платье все в пыли. Она держалась за колено. Я хотел потолковать с ней насчет езды, но заметил, что локоть у меня в крови, и охота ссориться пропала. Впрочем, и она брякнулась, наверно, неплохо. Аварии бывают. Я поднял ее велосипед и говорю:
— Знаменитый гонщик Форнальчик! Пойдем, я покажу, где вода… Мы умылись во дворе за кинотеатром, не сказав друг другу ни слова. Наконец она, видно, пришла в себя и стала причесываться. «Красивая какая!» — подумал я и страшно удивился. Ни разу еще я не замечал, чтоб девочка была красивая, а ведь я с первого класса учусь вместе с девчонками и знаю их немало. Эта была чужая. Светлые волосы закинуты за спину. Она долго их расчесывала, желала, может, показать, какие они пышные. Она не обращала на меня внимания, кажется, ее не интересовало, что одной рукой мне не повязать вокруг локтя носовой платок. Сам не знаю почему, я рассердился.
