— Эй ты, бычок, уйдешь с прохода или нет?
Я свернул к реке, так ближе. Мутная вода точно стоит на месте. Здесь еще тише, чем на улице. Смотришь отсюда на город, и кажется, будто весь он разложен на миске и разделен пополам рекой, а на меловых холмах торчат с одной стороны шахты, а с другой, там, где рыночная площадь, костел, окруженный домами. И все это залито солнцем, которое так и пригибает тебя к земле.
…Или взять семена. Зачем матери на садовом участке цветочки, если целый месяц ее все равно не будет дома?
— Левкои, левкои, левкои… — твержу я, чтобы не забыть, за какими семенами иду.
— Передай тому парню привет! — раздается вдруг рядом.
Гляжу: Толстый разлегся на травке и загорает, вытянулся, как крокодил.
— Какому еще парню?
— Ну тому, с которым разговариваешь про левкои. Ведь не со столбом нее ты говоришь? — И Толстый корчится от смеха, думает, сказал что-то остроумное.
Я обрадовался. Хоть он в городе. Все же веселее.
— Ты что, в лагерь не поехал?
— Денег, понимаешь, не наскребли…
— Порядок, Толстый. Вот нас и двое…
— Трое! Еще Проблема. Но у него гости, он в счет не идет. Влюбился…
— Да ты что, спятил?
— Приходи вечером. Кое-что расскажу. А сейчас спать охота… — И Толстый перевернулся на другой бок.
Я кивнул в ответ. В самом деле, жара такая, что язык не ворочается. И отправился дальше.
На улицах ни души, только на рыночной площади у ларька с пивом собралось человек пять шахтеров. Продавщица подремывала, а они молча накачивались пивом. Одного я знал — Вуйтик, он недавно купил автомобиль, «сиренку». Я бы и сам чего напился, да не было лимонада… А Зонтик сказал как-то на географии: пивом и лимонадом не напьешься, жажду можно утолить только подсоленным чаем. Выдумал, наверно… Впрочем, не поручусь… Кто его знает… Почему это мы прозвали его «Зонтик»? Не помню…
Я купил пакетик с семенами, поглазел на трамвай, который что-то забарахлил — из-под дуги сыпались искры; потом зашел в плебанию. «Только б не встретиться с ксендзом», — думал я, пока шел через сад. Как-то я залез сюда с ребятами за яблоками, а кто-то сообщил ксендзу…
Комната викария Майхшака была, к счастью, со стороны двора, да еще на первом этаже, так что заходить в дом не требовалось. Окно было открыто, и викарий сразу меня узнал. Я даже удивился, чего это он подскочил вдруг к окну и машет руками, но не долго думая говорю:
— Нету у вас случайно нашего Рыжего? Отец меня послал… Только тут я заметил в комнате ксендза. Отскочил, но было уже поздно.
