Дурандонд вдумался в сказанное. Он, конечно, недоумевал, но и был доволен, что довелось соприкоснуться с такой тайной. Немного погодя он мотнул головой, поднял свой зеленый дар и вручил страннику. Он отступил прочь, поправив завязки плаща на левом плече, завернулся в него и заколол. Он уважительно потупился, поднял меч в ножнах и закрепил его на поясе.
Теперь настала очередь странника удивляться.
— Ни одного вопроса?
Но Дурандонд кивнул, сощурив светлые глаза. Он погладил подбородок, склонил голову набок, быть может вслушиваясь в будущее.
— У меня есть вопрос. Когда я окажусь в той, другой земле… на западе… — Он помедлил и тихо договорил: — Что сделаю я прежде всего?
Странник рассмеялся, встал с деревянного сиденья. Бросил взгляд на плащ, который держал в руках, и сказал:
— Ты отыщешь холм, такой же зеленый, как краска на этом одеянии. Ты взберешься на него. Ты объявишь его своим. И ты начнешь строить.
— Крепость?
— Больше того. Гораздо больше того.
— Гораздо больше того, — задумчиво повторил юноша, глядя вдаль. — Гораздо больше того. Мне нравится, как это звучит.
Его взгляд стал блуждающим, но лишь на миг. Он вопрошающе взглянул на меня. Ему было любопытно, его мучили сомнения и волнение, видимая глубина пророчества.
— Мы еще встретимся?
Что я мог ответить ему? Я никогда не заглядывал в будущее, чтобы увидеть там самого себя. Слишком, слишком опасно. Что я до конца его жизни останусь в его мире, сомнений не вызывало. И в мире его сыновей, и сыновей его сыновей. Без сомнения.
Века спустя я отыскал тот зеленый холм, что являлся в моем видении, и прожил несколько лет в великой крепости Альбы, созданной молодым, осмотрительным, любознательным человеком из праха своей жизни. В Тауровинде.
Мой приход на Альбу отмечал конец долгого пути по Тропе. Альба приняла меня в себя, и призрак будущего правителя стал преследовать и изменять меня. Это другая история и для другого раза. Меня еще влекли те, кого я вновь полюбил, но и старая любовь — одна из тех, кого я когда-то любил, — была красива, поистине очень красива. И это столько же ее история, сколько и история страны, куда она, посрамленная, однажды тихо вернулась.
Однажды холодным летом…
