Я спросил у печки шепотом:
— Ты слышала?
ПОГ-2 спросила:
— Что?
— Что говорило… говорила эта инопланетянка.
Печка в моих мыслях почесала затылок:
— Нет, — сказала она. — Я ненадолго ушла в себя и не слышала, о чем вы, граждане, говорили. У меня были метафизические размышления о сущности бытия. Тебе не понять, Маркин, ибо твой интеллект слишком скуден и сер.
Я прошептал:
— Инопланетянка сказала, что однажды ее раса уничтожит человечество.
Печка недоверчиво хлопнула дверцей духовки:
— Этот милый ребенок? Ты, вероятно, шутишь, Маркин. Щас рассмеюсь.
И ПОГ-2 язвительно засмеялась.
Я повернулся к девочке. Марина сидела за столом как ни в чем не бывало. Розовое платьице трогательно висело на худеньких веснушчатых плечах. Челка мило падала на лоб. Глазки лукаво смотрели на меня. Вертикальные зрачки не пугали, а добавляли проказливой мордашке очарования.
Я спросил:
— Чего ты хочешь?
Девочка улыбнулась:
— Хочу, чтоб разгерметизировался корпус корабля. Тогда вы погибнете.
Я сказал:
— В смысле из еды.
— Твое сердце, запеченное с картофелем, — подумав, сказала девочка.
Я сглотнул:
— Печка, ну теперь-то ты слышала?
Печка долго не отвечала.
— Извини, Маркин, я снова уходила в себя. Я почти поняла, чем отличается бытие от небытия, но чей-то назойливый голос, кажется, твой, перебил мои мысли. Ты что-то спрашивал?
— Забудь, — пробормотал я и бодро произнес: — Хорошо, приготовлю для тебя мясной рулет!
Инопланетянка спросила:
— Нравится моя сумочка?
Я сказал:
— А что в ней?
Марина зловеще усмехнулась:
— Скоро узнаешь.
Я представил, как девочка пробирается ночью в мою каюту, достает из сумки мясницкий нож и кидается на меня, спящего и ничего не подозревающего. Лезвие режет на части мое несчастное тело. Кровь льется рекой. Из кармана выпадает медная монетка и печально укатывается в угол. Камера следит за монеткой. Слышны страшные чавкающие звуки. Монетка делает полукруг, стукается о плинтус и падает орлом вверх. Камера медленно отъезжает от монетки. Видно изголовье кровати. Со спинки кровати резко свешивается окровавленная рука.
Это моя рука.
Затемнение.
В комнату вошла Ярцева. Она выглядела так, будто хотела сообщить мне что-то смертельно важное.
Ярцева пронеслась по кухне как вихрь, разметав сковородки, кастрюли, поварешки и дуршлаги. Замерла посреди комнаты. Сказала, прижимая к груди картонную коробку, перевязанную голубой лентой с блестками:
— Маркин! Я… — Навигатор осеклась, опустила голову и стала теребить ленточку. — Сережа, я для тебя кое-что приготовила…
