Герман зажмурился и сделал несколько шагов вперед. Остановился, не открывая глаз, словно боясь увидеть рядом скопище отвратительных чудовищ, шевелящих мохнатыми щупальцами. Отметил только про себя, что неровный бугристый «пол» Горловины сменился гладким твердым покрытием.
Герман открыл глаза. Он стоял на голубой пластиковой дорожке, по сторонам которой возвышались панели с разнообразной аппаратурой. Вид у нее был совершенно земной. Это потрясло Германа. Какое-то время он разглядывал знакомые приборы, пытаясь понять, в чем подвох. Наконец, справившись с изумлением, зашагал по узкому коридору.
За самой большой панелью, упирающейся в потолок, коридор делал поворот. Дойдя до угла, Герман остановился. Перед ним открылось небольшое помещение. В конце его находился стол — самый обыкновенный, каких много на Базе. А за столом сидел человек. На вид ему было лет тридцать пять. Ничем не примечательное лицо со спокойным, чуть насмешливым выражением. Строгий официальный костюм. На столе две чашки (похоже, с кофе) — и больше ничего.
— Здравствуйте, — сказал человек.
Герман отказывался верить своим глазам. Увидеть здесь, в Пещере, какую-нибудь рыхлую мыслящую субстанцию — еще куда ни шло. Но человека?!
— Здравствуйте, — повторил незнакомец. Он взмахнул рукой, и голубой пластик перед столом вспучился, образовав довольно удобное кресло. — Садитесь. Угощайтесь.
Медленно переставляя ноги, Герман приблизился к креслу и опустился в него.
— Вы, наверное, ожидали встретить здесь фиолетового слона на ходулях? — дружелюбно спросил незнакомец. — Но мы не можем без подготовки показать вам наше истинное обличье. Куда приятнее беседовать с кем-то из своих, не так ли?
Герман не отвечал. Он до сих пор не мог прийти в себя.
— Мы следили за каждым вашим шагом, — продолжал человек за столом, — и ждали в гости. А чтобы вы особенно не пугались, создали здесь земной антураж.
— Он-то меня и ошеломил… — ответил Герман, овладев наконец даром речи.
— Вот этого мы не предвидели, — улыбнулся незнакомец. — Кстати, можете называть меня Лойдом. Я вижу, вы ждете объяснений. — Он поудобнее устроился в кресле и продолжил: — Это был тест. Испытание.
— Испытание, затянувшееся на столько лет?
— Да, — просто ответил Лойд. — У нас свои критерии для установления контакта и свой отсчет времени. Вы уже, конечно, поняли, что мы не собираемся запирать вас в Пещере. Можете выйти в любую минуту. И знания получите — теперь мы вам доверяем. Но, согласитесь, прежде чем отдавать их, нам следовало кое в чем убедиться. Паутина — это испытание. Мы надеялись, что среди вас найдется кто-то, кто сумеет пересилить себя и шагнуть сквозь преграду.
