— Занятно,— сказала Светлана.— На игру похоже. На дурную игру.
— Похоже,— сразу же согласился Потеряев, опять взлохматил русые волосы, и скулы его словно бы отяжелели, взгляд стал жестче.— И поимей в виду, Светлана Петровна, тут во многие игры приходится играть, да все потому, что не чиновники нынче для нас, а мы для них. Все мы по рукам, ногам опутаны и решить ничего не можем. А нужно... Очень нужно. Вот и играем.— Он метнул взгляд на Светлану, сказал еще строже: — Ну, я полагаю, ты не мои байки приехала слушать. А скорее всего про Антона... Ну, так я тебе скажу — это все один клубок... Все один. Я Антона взял, потому что Синельник нам нужен был. Очень. Людей надо хорошо кормить. У нас в горячих цехах столовые круглосуточные, а у меня до Синельника руки не доходили. Антон его поставил. Крепко взялся. И столовые у нас отличные. И мясом стали рабочих снабжать. А ведь не только в районе, но и в области туго с ним. Вот, как видишь, завод у нас вроде бы свою самостоятельность стал обретать, хотя это тому же исполкому почему-то не нравилось. Им бы радоваться, что из Поселка люди перестали бежать, почувствовали — и тут жить и работать можно, а они, видишь ли, нахмурились. Мол, слишком независимы. А зачем нам, или, скажем, любому предприятию, или даже колхозу от кого-то зависимым надо быть? — И засмеялся, пропел: — Где нет свободы, там нет любви. Ну, ладно. Меня исполком не очень-то и волновал. Но тут они сами нам предложение сделали. Даже не они, а из области. Дело вроде бы простое. Мы не один год, как и другие, деньги в область даем на строительство дорог. Так водится, говорят: или сами стройте, или деньги давайте. А на Синельник дорога — дрянь. Она и дальше, в глубину района,— сквернее не придумаешь. Тогда и решили: давайте проложим новую. Кто откажется? В облдорстрое говорят: есть бригады. Из Молдавии. Там у них избыток рабочей силы. Заключайте договор, а деньги перечислим. За годы накопились. А эта бригада Урсула взялась за лето дорогу в Синельник проложить. Я дело Антону доверил. Он и заключил договор. Все законно. Ну, вот, заработала эта бригада за лето двести тысяч... Вроде бы черт знает сколько! Ну, а если бы мы сами эту дорогу вели — значительно больше бы заплатили, да и за лето никто ее не проложит. А эти молдаване — мастера. Конечно, от таких денег — а в бригаде двенадцать душ всего — весь Третьяков ахнул. Даже не слыхали, чтобы столько можно было заработать. Опять же, говорю, все законно. Так бы и уехала бригада Урсула с миром, но тут в прокуратуру анонимка. Мол, Антон с бригады двадцать тысяч взял, потому и договор такой. Ну, а чем кончилось — знаешь. Я, Светлана, пороги все обил, Антона защищая, но защитить не смог. Денег-то у него этих не нашли... На книжке три тысячи было, но, говорят, он их из своих плаваний привез. Даже суд это подтвердил. Вот вся история. А что от меня знать хочешь — спрашивай.
