Дедушка молча и сурово продолжал смотреть на запад.
Я заметил скорпиона, тот с задранным жалом пробежал по полу и юркнул в темную щель.
— С Ани мы это обсуждали, Джон, — лицо Лу светилось добродушием и лучшими намерениями, — она считает так же, как я. Предложение отличное, небывалое, надо его принять. Между прочим, все в городе уже в курсе, не спрашивай, откуда прослышали, сам знаешь, как новости расходятся, и все считают, что дурака свалял, когда отказался. Или похуже дурака. Скажу прямо, ни один человек в Новой Мексике с тобой нынче не согласен. Если отвергнешь сделку, тебе больше не видать сочувствия. Ни от кого.
— По-моему, дедушка прав, — сказал я.
— Ты помалкивай, — чуть улыбнулся Лу.
— Билли пока за меня, — произнес дедушка. — Ты пока, Лу, за меня.
— Это верно, конечно, мы за тебя. Можешь на это рассчитывать. Но боже...
— Раз вы двое за меня, знать не желаю, что остальной мир думает.
— Ладно, — сказал Лу, — нас трое. Трое против целого государства, всех Соединенных Штатов, почти ста восьмидесяти миллионов остальных американцев.
— Троих хватит, — заявил старик. — Даже, пожалуй, с избытком. Что они скажут против троих?
— Ну не стоит так речь вести. Что ты имеешь в виду? — Не дожидаясь ответа, Лу поспешил продолжить: — Джон, чего еще? Они позволяют тебе пользоваться твоим домом. Чек на шестьдесят пять тысяч ждет тебя в судебной управе. Достанет наличных купить скот куда лучше прежнего, самый преотличный.
— Не собираюсь я загребать их деньги.
— Подумай о людях, старый коняга. Подумай о дочерях твоих. Уж они нашли бы применение части этих денег. Подумай вот о мальчике, ты б ему помог хорошо устроиться за такую сумму.
— И я не прикоснусь к этим деньгам, — заявил я.
— Ты не встревай, — сказал дедушка. Вежливо.
— Да-да.
— Слушай, Джон, — говорил Лу, — любопытно, приходило ли тебе в голову, что ты ведешь себя в этом деле эгоистично. Ради какой-то таинственной гордости лишаешься своего дома, лишаешь близких ряда немалых благ, а возможно, и собственной свободой рискуешь. Ведь твердо знаешь, что если держаться твоего плана, то залетишь ты под арест. И в федеральную тюрьму. Или будет хуже того, коли пристрелишь кого из бедняг солдатиков, которые просто стараются свой долг исполнить.
— Думал я над этим.
— Еще подумай. Крепко подумай. Времени остается мало. Всего, пожалуй, несколько дней.
— Пожалуй, несколько часов, — вставил я.
— Кроме практической стороны, — наседал Лу, — подумай и о справедливости. Ты до сих пор ни разу не становился на дыбы .и не восставал против закона, против страны, против конституции. Пока тебя лично не касалось происходящее, ты вроде бы признавал законы и обычаи и все прочее. Многие другие прошли через то же, что и ты, Джон, а ты прежде никогда не протестовал.
