Я даже не испугалась. Слишком неестественно, странно и неожиданно, чтобы мой разум мой охватить весь ужас происшедшего. Я с удивлением и любопытством следила за сходящимися и расходящимися линиями на полу. Удивительно, что я вообще смогла заметить тело Эмили в этом буйстве красок, настолько неотделимо оно было от остального узора. В этом единстве было как будто что-то магическое. И это было красиво. Если может существовать злая, тошнотворная красота, то это была именно она.
Я как будто приросла к месту, не в силах сделать шаг, не в состоянии ступить на разукрашенный пол студии. Так и стояла на пороге, смотрела. Минуту, две, десять… Не знаю, сколько прошло времени. Мои глаза, словно заблудившись, продолжали бесконечное путешествие по загадочному узору, вновь и вновь проходя по его изгибам и узлам. От Эмили. К Эмили. По Эмили.
Лицо ее было странно отрешенным, я никак не могла уловить его выражения. Страх? Удивление? Нет, ее черты не были искажены, но это и не было покоем спящей. Это было непонятное и неуместное равнодушие, полное отсутствие какой-либо эмоции, мысли.
«Не стоило приходить», - мельком подумала я, теряя остатки контроля.
Я начала смеяться. Сначала беззвучно. Мои плечи задрожали, зубы сомкнулись, и я затряслась всем телом, привалившись спиной к косяку. На моем лице застыл кривой оскал, страшное подобие улыбки. В тот момент я почему-то сама ощутила себя трупом. Не знаю, откуда взялась эта мысль, но, казалось, жаркий летний день дохнул на меня могильным холодом. Кровь застыла в жилах, и сердце перестало биться. В движении больше не было жизни. Смех был агонией, слишком болезненной, чтобы пережить ее. Я уже была мертва, и мое тело сжимала последняя судорога.
Потом в горле родился какой-то неразборчивый звук, полушипение-полустон. Он сорвался с губ задушенным карканьем попугая, угодившего в лапы голодной пантеры. И еще, и еще. Это не был мой смех, это даже не был мой голос. Что-то чужое поднималось из глубины моего сознания, что-то первобытное и дикое. И я дрожала, опираясь руками на стену, сплевывая с губ, как пену, этот хриплый хохот.
Я задыхалась. Смех стал комом в горле, выворачивая наизнанку внутренности, заставляя гореть мучительной болью легкие. У меня задрожали колени, и я обессилено опустилась на пол. На пол коридора, слава всем богам. Не знаю, что со мной случилось бы, упади я на разукрашенный паркет. И все равно мне казалось, что хищные ветви тянутся ко мне, переползают через порог, стремятся ухватить за руки, за волосы. Я попробовала отползти и уперлась спиной в стену. Не сбежать. Я сжалась в комок, обхватив руками колени.
