интересная девушка, очень ему нравится. И когда я приехала уже
после окончания учебного года, в Москву вернулась, я узнала,
что он женился на Татьяне Борисовне Алисовой. И она
действительно очень умная женщина оказалась, и они очень
дружно прожили до конца жизни.
Что я могу ещё рассказать? Вот так дальше получилось, что он...
Наша дружба не прервалась, он всегда мне звонил и сообщал,
если он что-то новое написал, и приходил ко мне и играл эти
сочинения. Даже когда он писал что-то для кино или вот для
театра Ленсовета он написал музыку к пьесе.
Его сочинения, которые он писал, всегда очень трудно шли к
исполнению. Потому что, кроме Четвёртой симфонии, все его
симфонические сочинения с текстом. И вот эти тексты не
нравились обычно ни в Союзе композиторов, ни в Министерстве
культуры. Ну вот… этот сонет Шекспира в переводе Пастернака
– это же тоже отражает наше время: «И мысли заткнут рот, и
ходу совершенствам нет». Он писал о своём времени и в своей
музыке вот эта трагическая нота всё время присутствует. Это
наше время.
Потом, когда подросла моя дочь, стала студенткой, я как-то
видела, что ей не хватает вот музыкальной атмосферы. Такой
нужной атмосферы в консерватории тогда не было – никто уже
не играл в четыре руки. Это как-то исчезло совершенно. И я
попросила разрешения Александра Лазаревича показать ему
дочь. Ну, он послушал её, ему понравилось, и после этого он стал
даже с ней заниматься. Мы ходили вместе, она играла ему, он
садился рядом и занимался с ней. Потом мы слушали музыку,
много говорили о музыке, и я считаю, что это очень много ей
дало, и я ему чрезвычайно благодарна за то, что он это сделал. И
когда она играла государственный экзамен в Малом зале
консерватории – он хотел придти. Я сказала: «Ни в коем случае!»
Потому что у него уже был инфаркт и он плохо себя чувствовал.
И он всё-таки пришёл. И после экзамена он мне сказал, что он так
рад, что он пришёл, потому что он услышал её на хорошем рояле,
в хорошем зале и что это пианистка от Бога.
И мне это так важно было, и ей это так важно было, что он
поддержал её. И потом, в общем, до конца его жизни так
продолжалась наша дружба совместная.
Теперь, что я хочу ещё сказать вот насчёт 50-го года. Это я
вернусь к событиям 48-го года, видимо. Я, значит, говорила, что
Шура жил тогда за городом – Александр Лазаревич. И когда он
был в Москве, ну сначала ещё пока преподавал, а потом, когда он
просто приезжал зачем-нибудь в Москву по делам, то вечером он
