— Так её, конунг, — сказал из-за Аскольдова плеча Харальд. — В следующий раз пусть ровно делит.
Конунг ничего не ответил, только с разворота отвесил ему в челюсть. Харальд клацнул зубами и ушёл.
Хильдико смотрела в угол:
— А поесть?
— Ключница тебя накормит.
— А на двор?
— В окно слетаешь.
— Что мне, каждый раз по нужде превращаться?
— Разок превратишься. Только учти: увижу с кем — ощиплю и сварю.
Сестра сложила руки на груди и отвернулась.
Оконце высоко, да узкое. У других ставни снимать — заметят. Ну ничего, протиснется, крылья не поломает.
Небо стало цвета ягод жимолости. У забора тонко алела кромка. Чернелись верхушки вишен и яблонь, одни отродившие, другие — в тягости.
Владко вышел из конюшни и увидел на поленнице девушку, ту самую свейку. Не в грязной мужской одежде, а в нарядном платье, только шкуру на плечах оставила и оберег-молоточек на шее.
Подсел к ней.
Нахохлилась, в меха уткнулась. Волосы пёстрые, как перья у сокола.
— Что ужинать не идёшь?
— В горнице поем.
— Обидел кто?
— Нет.
— Тебя как зовут?
— Хильдегарде. Друзья зовут Хильдико.
— А мне как звать?
— Как хочешь. А тебя? — наконец повернулась. Глаза у неё были тоже пёстрые.
— Владко. Хорошего коня твой брат подарил.
— Да, знаю.
— Завтра пойду объезжать. Ты умеешь верхом?
— Немножко.
— Пойдём с нами. Покатаю.
— Сама покатаюсь, когда захочу, — она отодвинулась. Ноздри у Владка дрожали, как будто принюхивался.
— Пойдём гулять.
— И так гуляем.
— Всё равно не отстану.
— Сначала догони, — вскочила и подобрала подол.
— Не могу. Голова кружится.
Хильдико наклонилась над ним:
— Ты спокойней. Разъяриться всегда успеешь. Знанья на то и даны, чтоб не тревожиться.
— Ты тоже?
Сощурилась.
— В кого?
— Угадай.
Снова села на бревно.
— А хочешь, я тебя умыкну?
Хильдико наблюдала за небом:
— Прошлый год брат мой чудь воевал. Песню привёз…
— Причём тут песня?
— Дома девушка на воле,
Словно ягодка на поле.
А жена у мужа — словно
На цепи сидит собака.
Редко раб увидит ласку,
А жена совсем не видит…
[23]— Уж это как ты сама будешь, — засмеялся Владко. И замер: перед лицом мелькнуло крыло. Соколиное.
Княжич вильнул хвостом и спрыгнул с поленницы.
IV
Наутро гнев Аскольда не убавился. Наслушавшись от Баюса и Ольгерда расспросов «Куда подевалась Хильда?», он сослал сестру на женскую половину. Свободно вхожей в дружину-братину хорошо быть до поры до времени. До времени, когда нужны уже не братья, а жених. И была Хильдико посвящена в их круг, и могла являться куда и к кому хотела, но такие порядки становились не в чести, потому что рано или поздно женой девушка будет. Если всем разом — ссор не оберёшься, или ревности новых жён, которых позже возьмут, по мирскому ряду. Если кому одному — то какое ей братство? Бросит валькирия крылья, доспехи, будет хозяйкой. Вот и решай.
