Княжий терем стоял на окраине, почти не видный за частоколом. Только причелины[20] цвели резьбой поверх черепов. С крыши самой высокой клети смотрела конская голова.
Княжеские сыновья поколотились в ворота. Долго ждали. Наконец грохнул засов, трёхпалые скобы размахнулись, обнимая тёкшую в зев толпу. Щёлкнул затвор: зверь заглотил свой хвост. И накрылся крылом-засовом.
Братья спешивались. Викинги остановились. Терем стоял на сваях: река близко, места болотистые, да и не пристало князьям пыль утаптывать. Крыльцо было ступенях о семи — обточенных и отглаженных обувью и без обуви. Прищурилось оконце, встопорщились наличники и полотенца.[21] Из-под бока выглядывали конюшни и овин. Со всех сторон набежала челядь — встречать. Последним вышел князь.
Сухой, поджарый, тёмный с лица. Сыновья были все в него.
Стремглав по ступеням, точно к земле пристилаясь, украдчивым волчьим ходом. Обнял побратима, дивился подарку.
— Вишь ты, лёгкий какой. Да в полной сбруе… Угодил, Аскольдушка, угодил… Объезженный?
— К седлу приучен, а к новому хозяину так и так приучать.
— Добре. Будет чем заняться. А то мы в степь давно не ходили. Там всё аланы да булгары, поляне с ними знаются… Сшиблись мы пару раз, долго раны зализывали… Вено,[22] значит?
— Погоди, остальное на свадьбу будет.
— Ого, да вы ещё с возом! Что ж не по реке?
— Обмелела река. Лето сухое.
Глаза у князя как пещоры чёрные, а в глуби костерки, а вокруг лешанята прыгают. Достают пламена до Аскольда, обжигают.
— Что ж не волоком? Торопишься, на свадьбе бы не загуляться? Зимовали бы, а весной в путь.
— Сон я видел, Ростецлейв. Не водить драккар к городу.
«А мне не мог про сон сказать», — обиделась Хильдико.
Заметил её князь.
— Ну коли сон… А это что за пташка? Сестрица, так?
Огоньки из пещоры вырвались, побежали по зацветшей глади зеленой — по её глазам.
— Давай меняться — девку на девку?
Хильдико поняла, что он шутит.
Устроили гостей в тёплом срубе, просторном, чтобы всем вместе дневать и ночевать, по-братски. После отдыха позвали вечерять.
Хильдегарде собралась было, но Аскольд встал у дверей.
— За разговорами мужскими заскучаешь. Оставайся-ка здесь.
— Ты что, брат? Я же всегда с вами.
— То-то, что всегда. Меньше заигрывать будешь.
— Это в лесу-то? Подумаешь!
— Хватит. Не позволю.
— Аскольд, вот они тебе кто? Друзья?
— Друзья.
— Вот и мне тоже.
— Надо же! — Аскольд упёрся в косяк. — Ещё скажи, побратались.
— А если так?
— Всё, Хильдегарде, я сказал: останешься, значит останешься.
